Балтия – СНГ, Криминал, Латвия, Право, Россия

Казалось бы, простое дело – факт отцовства зарегистрирован в свидетельстве о рождении сына в Риге. Факт брака и развода с матерью ребенка тоже отражен в документах, выданных в Латвии. Несовершеннолетний ребенок - наследник в лице его матери. Нотариально заверенные в Латвии копии этих главных для наследования документов находятся в деле у следователя в Воронеже. Но воз и ныне там… в Воронеже.

Тот самый второй претендент на наследство – двоюродный дядя умершего с 2014 года оспаривает в суде Латгальского предместья г. Риги наличие брачных отношений между умершим и матерью наследника первой очереди, считая их фиктивными. Сам Александр Ситников не располагает доказательствами по делу и полагается на латвийских судей. Непонятно, что мешает в течение этих лет проверить достоверность выданных в Риге документов о браке и рождении ребенка.      

Когда в товарищах согласья нет

Вот в Воронеж я и направилась, чтобы прояснить эту крайне запутанную ситуацию. Первым делом вместе с воронежским адвокатом наших рижан, Еничевой Татьяной Константиновной, из адвокатской конторы «Баев и партнеры» мы пошли в отдел полиции №2 по городу Воронежу КМВД России.  

Следователь Гуличева Светлана Борисовна. Женщина средних лет, очевидно, с богатым опытом работы в правоохранительных органах. Вопрос Гуличевой был задан очень простой: в чем причина долгого затягивания дела при наличии документально засвидетельствованного факта отцовства сына Алексея. Однако прямо с порога следователь заявила, что никаких официальных комментариев по делу о наследстве Александра С., давать не имеет права. Тем не менее разговор поддержала, и даже через некоторое время пригласила нас пересечь порог и присесть возле ее стола. В результате беседа затянулась на 45 минут.

Оказывается, следователь сомневается в подлинности документов о рождении Алексея, регистрации и расторжении брака его родителей, присланных из Латвии. И неважно, что все документы заверены рижским нотариусом. Мало того, она сомневается в том, что мама и сын вообще имеют отношение к наследователю. И вообще… Был ли мальчик и его мама?! Следователь Гуличева крайне удивилась, услышав, что Риге я недавно встречалась с мамой Аллой, реальной, с паспортом, разговаривала с ней. Следователь даже предложила мне стать свидетелем по этому делу.  

В силу своих сомнений следователь настаивает на приезде в Воронеж претендента на наследство и его маму, а также считает необходимым провести здесь генетическую экспертизу мальчика. Гуличевой непонятно, почему Алла с сыном не готова выехать за границу Латвии, что ее останавливает? А останавливает ее страх за жизнь ребенка и ее собственную. При встрече в Риге она рассказала, что угрозы в их сторону она получает постоянно уже несколько лет. Мальчику приходится жить под чужой фамилией, менять школы, а он успешно закончил девятый класс и хочет продолжать учебу в средней школе. Да и место проживания тоже приходится скрывать.

А в том, что угрозы реальные, я могла убедиться после публикации своей статьи об одном из эпизодов этого крайне запутанного дела о наследстве. 

Через пару дней после публикации мне позвонил один из бывших руководителей правоохранительных органов (кстати, осужденный несколько лет назад за угрозы и вымогательства) и настоятельно попросил не вмешиваться в эту историю. И можно предположить, что действовал он от имени тех же заинтересованных в этом деле людей, которые угрожают маме и сыну.

Но вернемся в кабинет следователя. Через какое-то время к нашему разговору со Светланой Борисовной присоединилась ее коллега, делящая с ней крохотный душный кабинет с давно не деланным ремонтом (даже жалко стало женщин – в каких условиях приходится трудиться). Не представившаяся нам словоохотливая дама оказалась в курсе дела о наследстве, она возмущенно описывала ужасный внешний вид мамы Алексея, мол такая «бомжиха» просто не могла быть женой столь успешного красавца Александра. Показалось странным такая осведомленность о человеке, в самом существовании которого сомневается ее соседка по кабинету, следователь Гуличева. Но самое удивительное и даже смешное во всем этом цирке было то, что ее топик слово в слово повторял то, что говорил по телефону в Риге угрожавший мне бывший полицейский. 

Этот неожиданно долгий женский разговор в кабинете следователя (одна дама сомневается в самом существовании истицы, другая в подробностях описывает ее внешний вид) позволяет усомниться в истинных намерениях следствия докопаться до истины. Как минимум, имеется желание (а может быть, и указание сверху) «тянуть резину», пытаясь доказать непричастность прямого наследника к отцовским активам.

Кстати, по поводу резины - как выяснилось, генетическая экспертиза мальчика по уголовному делу уже проводилась и дала результат не в его пользу. А теперь самое интересное: эксперт дал заключение о том, что мальчик не сын Александра, сравнив генетический материал отца с (внимание!) жевательной резинкой, которую представил эксперту сын Ситникова – Александр Ситников-младший, пояснив при этом, что резинку он получил через латвийское детективное агентство, название которого он выдать не может, но мальчик точно её жевал.  Самое интересное, что следователь Гуличева, как ни в чем ни бывало, приняла эту историю за чистую монету, и направила резинку на экспертизу, которая и показала, что резинку жевал кто угодно, только не сын Александра. «Значит мальчик не сын Александра» - сделала «логичный» вывод следователь Гуличева, так и не установив, кто же жевал резинку... В эту историю сложно было бы поверить, если бы она не была подробно  отражена в документах, которые мне представили адвокаты мальчика.

Адвокаты рижан не возражают против проведения экспертизы документов и родства, но по месту их проживания в Латвии, что вполне логично и соответствует международному регулированию. Адвокаты сомневается, что в Воронеже все будет сделано честно, и на то кроме истории с резинкой имеются и другие основания. В запутанном и долгоиграющем деле о наследстве есть эпизоды, связанные с подделками документов со стороны других претендентов.

Еще один претендент

И здесь придется напомнить, что Ситников Александр Петрович 1933 г.р., проживающий в г. Воронеже появился в деле о наследстве несколько лет назад. Он первым заявил свои наследственные права, объявив себя двоюродным дядей, захватил вместе с Ситниковым-младшим имущество Александра и до недавнего времени пользовался им как своим собственным. С 2013 года он ведет споры на право наследования имущества двоюродного племянника в судах Москвы, Воронежа и Чеченской Республики, проигрывая одно за другим все дела, но продолжая споры. В октябре прошлого года БК рассказывал лишь об одном из многих эпизодов, связанным с Ситниковым и гражданами Чеченской Республики и о моей командировке в Чечню, где в Урус-Мартановском городском суде рассматривалось дело о займе Александра С.  жителю Чеченской Республики Адаму Устарханову в размере 317 млн. рублей (или 5 млн. долларов). Подписи получателя этого немаленького займа удостоверяли еще два жителя Чеченской Республики. Подлинность этих подписей и оспаривалась в суде Урус-Мартана. Суд тогда в очередной раз отложили, но мы встретились с председателем суда Дадаевым Сулейманом Лемаевичем, виртуозно уходившим от наших вопросов. В конце концов, после многократных судебных разбирательств, дело было передано из Чечни в Москву, где с помощью экспертов было доказано, что подписи Александра поддельные. Самое удивительное, что «наследник» Ситников в этом судебном споре выступал на стороне Устарханова, хоты в случае подтверждения своих наследственных прав становился ему должен.

Вот и в заседании в суде Ленинского района г. Воронежа 27 июня, на котором присутствовал журналист, командированный из Латвии, рассматривалось очередное дело о праве собственности на объект недвижимости умершего Александра. Появление иностранного журналиста всполошило судей, заседание было задержано на час и перенесено из обычного тесного помещения в парадный, большой зал, начавшись в самом конце рабочего дня. После согласования со всеми сторонами дела, судья Гринберг Ирина Васильевна позволила мне остаться в зале.

Не углубляясь в суть слушавшегося дела, скажем лишь, что в нем опять фигурировал документ – копия соглашения сына Ситникова – Александра Александровича –  о передаче ему одного из объектов недвижимости в Воронеже, принадлежавшего умершему Александру, стоимостью 1 млн. рублей. Условия нереальные, и у адвокатов Алексея в очередной раз возникли сомнения по поводу подлинности подписи его отца на документе.

Для участия в судебном заседании прибыла эксперт из Москвы Фролова Жанна Владимировна, входящая в десятку экспертов-криминалистов, специализирующихся на почерковедческой экспертизе и 25 лет работающая в системе МВД РФ. Мы встретились с Жанной Владимировной перед заседанием в Ленинском районном суде. Как пояснила БК Ж. Фролова, для установления подлинности подписи Александра были проведены сравнения с образцами других его подписей. Ранее экспертиза подписей Александра уже проводилась, и заключение было в пользу Ситникова-младшего, однако при исследовании сравнительных образцов,  предоставленных нотариусом для экспертизы, выяснилось, что они подделаны. Для обнаружения подлога был применен метод оптического наложения записей друг на друга и метод копирования на просвет. Подписи совпали полностью, что невозможно в принципе и свидетельствует об их изготовлении путем обводки. «Работа ювелирная - подчеркнула эксперт. – Но при большом увеличении все это отчетливо видно». Результаты предварительных экспертиз заинтересовали и судью Гринберг, которая, как мне пояснили адвокаты, уже в следующем заседании назначила по делу повторную судебную почерковедческую экспертизу.  

Хождение по мукам

Но вернемся к нашим дневным похождениям по присутственным местам в городе Воронеже. После посещения отдела полиции №2 по городу Воронежу и разговора со следователем Гуличевой, мы с адвокатом Еничевой прошлись по разным инстанциям, поднимаясь все выше и выше в иерархии правоохранительных структур и задавая один и тот же вопрос: в чем причина столь долгого разбирательства дела о наследстве Александра.

К нашему делу не относится, но невозможно было не обратить внимание, как улучшается внешний и внутренний вид зданий -- от убого городского полицейского участка до более приличной районной прокуратуры и настоящего дворца прокуратуры Воронежской области.  

В Прокуратуру Коминтерновского района Воронежа мы шли не с пустыми руками, а с письменной просьбой прояснить судьбу многих миллионов рублей и драгоценных ювелирных изделий, которые непонятно для чего были вынуты из банковских ячеек умершего Александра и приняты следствием на хранение, где и находятся уже четвертый год. Целы ли они?

Мы записались на прием к прокурору, советнику юстиции Яицких Василию Владимировичу. А пока он был занят, заглянули к его помощникам. Первый принял, но сказал, что комментировать что-либо не имеет права, отослав нас к старшему помощнику прокурора областной прокуратуры по взаимодействию со СМИ Усову Михаилу Николаевичу. Второй помощник районного прокурора вообще попросил меня выйти из кабинета. Приближалось время обеда, но мы успели попасть к прокурору Яицких, который был строг и опять же отослал нас к Усову, мол только он может разрешить общаться с прессой. 

Усов так Усов, и мы направились в Прокуратуру Воронежской области. В секретариате областного прокурора Шишкина Николая Анатольевича нам помогли связаться с Усовым по телефону. И что бы вы думали он ответил на поставленный нами вопрос? Товарищ Усов вежливо пояснил, что «комментарии иностранным журналистам даются только после обращения и согласования с Генеральной прокуратурой РФ».

Кстати, Генеральная прокуратура России после многочисленных жалоб и обращений рижан и их адвокатов указала, что действия следствия и прокуратуры Воронежской области по уголовному делу являются противоправными (копия письма из Генпрокуратуры РФ имеется в редакции БК), но в районной прокуратуре нам, не моргнув глазом, сообщили, что про письмо Генеральной прокуратуры ничего не знают.

Один из адвокатов рижан доверительно сообщил мне, что как при встрече со следователем, так и при общении с работниками прокуратуры неоднократно делались намеки «поделиться с Ситниковым». Удивительная настойчивость, с которой проводится расследование, при полном отсутствии результатов по нему невольно внушает мысль, что за действиями воронежских правоохранителей кроится нечто большее, чем желание скрасить наследством племянника старость старшего Ситникова и обеспечить безбедное проживание его сыну.

Надеемся, мы когда-нибудь поймем истинные мотивы поведения следствия и прокуратуры Воронежа и разгадаем одну из загадок, которых еще так много в этом деле.

Finita la comedia? Продолжение следует…