Аналитика, ЕС – Балтия, Кризис, Круглый стол, Образование и наука, Прямая речь

Статья подготовлена для  Круглого стола на тему: «Менеджмент в условиях кризиса», который проводится 20 мая 2009 года Балтийской международной академией, интернет-журналом baltic-course.com и Конфедерацией работодателей Латвии.

Историческая канва риск-менеджмента

Юджин Этерис.

Американское выражение “risk management”, скорее  всего лучше не переводить. Но если уж делать это, то разумнее оставить транслитерацию — рисковый менеджмент или риск-менеджмент — оба термина прочно вошли в активный русский лексикон. Первое — давно, вспомним «рисковые предприятия» у Чехова и Достоевского; второе — в последние пару десятилетий.

В западном «рисковедении» эта проблематика изучается как в академических кругах (в секторах управления, страхования, финансах, кредите и др.), так и на практике. Риск-менеджмент в его, так сказать, экстраординарных формах, как в нынешний критический период, зародился, как ни странно, в США. Стоит напомнить, что и многие современные теории европейской интеграции тоже «пришли» с той стороны Атлантики, правда принесли их туда эмигранты из Европы в начале Второй мировой войны. Не это сейчас важно, а то, что с мнением американских ученых, ocoбенно в менеджменте, считаются во всем мире.

Риск-менеджмент возник в Чикагском университете: в 1950-х годах Гарри Маркович (Harry Markowitz) сформулировал ее основы, что принесло ему и его последователям несколько Нобелевских премий, причем — по экономике. Последнее обстоятельство особенно важно: ведь сегодня речь идет о кризисе в экономике, а также финансах, как важной ее части.

Такая историческая справка необходима, чтобы уяснить диалектику «процесса»: как явление возникло, как эволюционировало и почему не удалось избежать кризиса.   

Теории рискового менеджмента «чикагской школы» легли в основу действий многих национальных и глобальных «регуляторов» экономики, включая и профессиональных менеджеров. Все было до удивления хорошо, несмотря на цикличные «срывы», но вот в августе 2007 года все в момент рухнуло.

Ошибки и повторы риск-менеджмента

Вернемся к оригиналу или истокам теории риск-менеджмента. Если коротко сформулировать все многочисленные ее математические и компьютерные модели, то модель риск-менеджмент базировалась на довольно рациональной идеи (включая даже прошлогоднюю нобелевскую премию по экономике). Просвещенный индивидуальный интерес (enlightened self-interest) всех собственников и управленцев финансовых институтов уже сам по себе является хорошей «спасительной подушкой» не только против банкротств, но и кризисов. Эта идея лежала также в основе многих курсов менеджмента вообще, капиталов, в частности, и оценки рисков. Многие учебники стали стереотипными и издавались десятилетиями почти без изменений. Так прошло более полувека…

По мнению бывшего шефа Федеральной резервной системы США Алана Гринспена, управление экономикой и финансами настолько усложнилось, появилось так много всевозможных переменных, что традиционная и рациональная модель дала трещину. Это объяснение главного американского банкира кажется самым фундаментальным и обоснованным.

Даже с распадом «модели саморегуляции», подчеркивает А. Гринспен, финансовая система могла бы выстоять, если бы адекватно и эффективно действовала другая важная  составляющая риск-менеджмента — система регулирования. [Greenspan A. We need a better cushion against risk. — Financial Times, March 27 2009, p.9]. Но и она под напором кризиса не устояла.

Эйфория парила во всех сферах управления, и ничто не предвещало бури: примечательно, что примерно за год до краха Федеральная Корпорация страхования депозитов в своем докладе правительству отмечала, что почти все (99 %) всех страховых учреждений США  соответствовали стандартам капитала. 

В довершении к тому, что банки США (по мнению многих аналитиков) и так чрезмерно зарегулированы, 10-15 крупнейших периодически привлекают сторонних экспертов для анализа своих операций. Именно эти банки и оказались втянутыми в «токсичные сделки» по кредитам, которые и привели к банкротству этих банков. Такая же ситуация сложилась и в Англии, где хваленая Служба Финансового Контроля не смогла предвидеть развал Northern Rock. То же было и на международном уровне: Базельский комитет, объединяющий руководителей крупнейших банковских учреждений планеты, готовил периодические «стандарты», которые так и не смогли предложить панацею от рисков.

Некоторые уроки кризисов

Как видно, выстроить долгосрочные модели риск-менеджмента трудно, если не сказать невозможно — нынешний кризис веское тому доказательство. Однако, некоторые превентивные меры, назовем это «уроками» можно обозначить.

Так важный «банковский урок» состоит в том, что внутрисекторные механизмы регулирования не могут, в принципе, с достаточной степенью надежности предсказать, когда и в каком объеме, например, кредиты на недвижимость станут «токсичными». Или, насколько надежны долговые обязательства по различным финансовым инструментам, не говоря уже о стабильности самой финансовой системы. Тут действуют другие факторы и закономерности капитализма, которые находятся в сфере анализа других отраслей знания.    

Поэтому финансовый надзор и контроль не может быть «всеобщим», исходящим из одного источника. И если вполне оправдано вводить ограничения и запреты на ряд банковских кредитов (например, в коммерческий недвижимости), то совершенно не оправдано, что эти органы надзора регулируют те финансовые механизмы, которые способствуют использованию национальных накоплений в наиболее эффективных инвестиционных сферах. 

Необходимы принципиально новые формы и виды регулирования (не только сугубо банковские или финансовые), которые бы повышали эффективность конкурентных рынков, а не разрушали их. Многие финансовые учреждения стали настолько громоздкими, а их регулирование настолько запутанным, что стала очевидной необходимость введение новых — системообразующих — механизмов регулирования, включая жесткие государственные. 

Другой урок состоит в том, что протекционизм и запреты, вводимые отдельными странами, не должны «отягощать» глобальную финансовую систему. Основное достоинство капитализма, как экономической системы, состоит в том, что именно свободная конкуренция служила благосостоянию стран и народов на протяжении многих поколений. 

Однако не следует, видимо, впадать в другую крайность — повального регулирования. Многие секторные рынки уже становятся подверженными жесткому контролю выше всяких разумных пределов. Опять же, «рыночный капитализм» возник из борьбы идей, направленных на нахождение наиболее эффективных рычагов повышения благосостояния населения. И это не вина капитализма, что его развитие сопровождается периодическими «пузырями» и «пирамидами», приводящими к потерям и кризисам. Как свидетельствует история, все «пузыри» были результатом роста благосостояния людей, которые и «несли» свои накопления с целью инвестиций с огромными прибылями. Это скорее огрехи несовершенной человеческой натуры с ее алчностью, жадностью, стяжательством и другими «смертными грехами».

Если говорить о кризисе ипотечного кредитования, то даже «невооруженным взглядом» видно, что резкий жилищный бум, который финансировался главным образом за счет непомерного увеличения залоговой задолженности, не мог продолжаться бесконечно. Инфляционность такого «регулирования» была очевидна уже 2--3 года назад почти во всех странах (Балтийских странах — в частности). Не трудно вычислить, кому такая банковская «политика» была выгодна.

И, наконец, система оценки рисков, в данном случае — финансовых, где проценты по кредитам, в какой-то степени, служат «базовым элементом».

Поэтому можно сказать, что финансовые кризисы находятся в прямой зависимости от нестабильной «стоимости денег» или доходов граждан и компаний. Нетрудно видеть, что предвидеть такие колебания участники «капиталистического рынка» просто не в состоянии. Если бы это было иначе, то органы финансового контроля такие риски бы регулярно вычисляли.

И опять, в основе — эйфория инвесторов в погоне за прибылями (чем больше, тем лучше), которая периодически сменяется страхом и реальностью банкротств и рисков.      

Поэтому, пока монетарная политика идет в разрез с экономической, когда доходы и проценты по кредитам совершенно непрогнозируемы, никакие «политические меры» не смогут предотвратить возникновение «пузырей» в будущем.