Балтийский экспорт, Балтия – СНГ, ЕС – Балтия, Латвия, Образование и наука, Прямая речь, Финансы

Почему железо тонет, а корабль — нет

- Сейчас много говорят о поколении "зет", представители которого рождались с начала 90-х до середины 2000-х годов. Люди первой волны этого поколения скоро выйдут на рынок труда. Утверждается, что они — совершенно другие, с совершенно другими ценностями, и работодателям нужно быть готовым к тому, что управлять ими придется тоже совершенно по-другому. Учебные заведения первыми столкнулись с ними. Как бы вы могли их охарактеризовать?

- Специальными исследованиями на эту тему я не занимаюсь, но кое-какими общими соображениями могу поделиться. Похоже, мы недооцениваем тот факт, что живем в информационный век. Совершенно иначе человек сейчас может работать с информацией в том смысле, что она стала доступнее. У молодого поколения, о котором мы говорим, есть уверенность в том, что можно получить любую информацию в любой момент. А установки на то, что за этой информацией должно стоять фундаментальное, базовое образование, у них, как правило, нет. Они думают, что получили в Google какую-то информацию, а ее осмысление и интерпретация — это не проблема. Но на самом деле — это проблема.

Современные электронные устройства приводят к тому, что мы работаем с ними не по жестко понимаемому алгоритму, а по методу проб и ошибок, не имея представления, что происходит. Тыкнул сюда — не получилось, тыкнул туда — получилось. И так в целом устроен современный мир — люди могут добиваться успеха в своей профессиональной деятельности, не очень понимая, чем они занимаются.

- То есть как? Совсем не понимая?

- Поясню на примере. У вас барахлит двигатель в автомобиле. Вы в нем ничего не понимаете и едете в автосервис. Приезжаете к мастеру, который тоже в нем почти ничего не понимает. Но! У него есть технологии. Он подключает ваш двигатель к компьютеру, который диагностирует и указывает на неполадки. Допустим, надо заменить блок D2 и блок D4. Он заказывает деталь на складе, устанавливает ее, двигатель нормально работает, и вы, довольная, уезжаете. Он не понимает, как работает двигатель, но тем не менее он его ремонтирует. У поколения "зет" дошло до того, что его представители не понимают, почему меняются времена года. Не понимают, почему кусок железа тонет, а корабль, сделанный из этого же куска железа, — плавает. И это становятся нормой. У предыдущих поколений был другой подход. Они четко понимали: чтобы добиться успеха, нужно постоянно учиться чему-то новому. А для того, чтобы эффективно учиться, нужно получить фундаментальное исходное образование. У поколения "зет" этого понимания нет.

- И чем это нам всем грозит? Ведь эти люди скоро придут на ваше место, на мое место и так далее, и определять правила игры будут именно они.

- Давайте разделим то, что от нас не зависит, и то, что от нас зависит. Процесс усложнения мира — это тренд. Трендами в науке называют объективные, независимые от нас тенденции. Так вот, это не зависит от воли вообще всего человечества, я имею в виду усложнение мира и усложнение нашей жизни в этом мире. Мы можем на это только реагировать — более или менее успешно. Чем нам это грозит и как мы можем отреагировать?

Люди уже делятся на тех, кто понимает и разрабатывает технологии для непонимающих или недопонимающих. Банальный пример — с автомехаником. Он не понимает, как работает двигатель, но может его отремонтировать. Но для того, чтобы он был способен его отремонтировать, для него нужно создать такую технологию, которая позволит ему это сделать. А вот создать ее может только тот, кто понимает.

Понимающая элита и непонимающее большинство

- И где мы возьмем тех, кто понимает?

- Мы должны учить определенную категорию людей, которые хотят понимать.

- То есть общество разделится, условно говоря, на понимающую элиту и непонимающее большинство?

- Думаю, что это разделение уже началось. Года три назад я видел в интернете статью по поводу того, кто правит современной Америкой. Суть была такая — ею правят выпускники всего восьми элитарных университетов, так называемая Плющевая лига (название пошло от того, что административные здания старых университетов заросли плющом). Наиболее значимые должности в политике, экономике, бизнесе занимают выпускники именно этого небольшого числа вузов. И все они частные, как ни странно. У нас принято считать, что в частных высших школах образование хуже, чем в государственных. Но там, где частные вузы существуют столетиями, все уже по-другому.

- И что это за частные университеты, которые выпускают элиту?

- Гарвардский, Йельский, Колумбийский, Принстонский университеты, Дартмутский колледж и другие. Процесс необходимого расслоения по уровню понимания уже идет. И когда я привожу чисто технической пример про автосервис, я делаю это потому, что все сталкивались с подобными ситуациями. Но разработчики технологий нужны во всех сферах — политической, экономической, социальной. Такие технологии тоже могут разрабатывать только те, кто понимает. И я, занимаясь образованием, вижу, что необходимость в подходе к образованию с точки зрения научения на уровне понимания — это объективная необходимость.

Последние два десятилетия показали низкую компетентность управления страной в целом. А откуда эта некомпетентность? Наверное, ее истоки в недостаточно качественном вузовском образовании. Ведь менеджеры высшего уровня в республике — это люди, имеющие и высшее образование, и даже докторские степени, а результат?

- Возможно, стоит выписать к нам выпускника Йеля или Гарварда? Потому что — будем честны — вряд ли в Латвии удастся создать даже жалкое подобие этих элитарных вузов.

- Как правило, высшие учебные заведения такого класса есть в больших странах. Не только США, но и другие страны имеют элитарные вузы: в Англии — это "Лига красного кирпича"; в России — МФТИ, МИФИ, МГК, МГИМО, Высшая школа экономики. В Латвии тоже существует вузовская иерархия: университеты — академии и просто высшие школы. Но эта официальная иерархия слабо коррелирует с качеством подготовки...

Если нет нефти, надо включать мозги

- Если качество местного образования не позволяет нам иметь местную элиту, то какова тогда роль высшего образования в маленьких странах?

- Все мы хотим быть богатыми, здоровыми, красивыми и счастливыми. Но шансов быть богатым больше у тех, кто живет в богатой, экономически успешной стране. Какие реальные составляющие экономического успеха любого государства? Нужно иметь либо много сырья, либо много энергии, либо много мозгов, которые разработают такие технологии, которые позволят создавать высокую добавленную стоимость любого продукта и быть высокорентабельной экономикой. В Латвии, кроме леса и торфа, ничего нет. В последнее время мы продаем лес. Но в каком виде? В виде кругляка, то есть бревен. А что значит приложить "мозги"? Это когда продается не кругляк, а уникальная дизайнерская мебель, сделанная по нашим специфическим латвийским мотивам и, естественно, продается по совсем другой цене. Для маленькой страны, особенно если она бедна сырьевыми и энергетическими ресурсами, вопрос интеллектуального потенциала становится экономически первостепенным.

Что такое интеллектуальный потенциал? У человечества есть научное знание, которое нужно передавать каждому новому поколению. Единственный способ передачи накопленных человечеством знаний — образование. Вот в чем главная социальная функция вузов. И, если качество образования падает, это означает, что лишь часть знаний предыдущего поколения переходит к последующему. И интеллектуальный потенциал общества понижается. Поэтому первостепенная задача высшего образования в маленьких странах — не допускать этого, хотя бы сохранить интеллектуальный потенциал, а потом, по возможности, его приумножать.

В 2006 году Латвия вышла на второе место после Канады по удельному числу студентов — 5,81% населения Латвии учились в вузах. Перспективная была тенденция, но, к сожалению, сейчас она сменилась другой — резким падением и общего числа студентов и удельного веса. В ЕС говорят о том, что в ближайшем будущем чуть ли не 40% населения должно иметь высшее образование. И говорят не случайно: усложнение мира и усложнение всех технологий требуют от человека знаний и умения использовать эти знания. Отсюда такие высокие требования к уровню образованности населения.

- Всплеск 2006 года объяснялся очень просто, это был пик "тучных" лет. Люди больше зарабатывали, имели больше возможностей брать кредиты, вот и отправляли детей учиться. И это к вопросу, что, возможно, высшее образование в Латвии неадекватно дорогое, если сравнивать с платежеспособностью населения.

- Ваше утверждение, как и всякий тезис, допускает формулировку антитезиса. Практически ежедневно я сталкиваюсь со студентами и студентками, на которых надето одежды и украшений на 20 лет обучения в академии, но при этом они не платят за обучение. Говорят, у них нет денег. Но дело не в деньгах, а в приоритетах — прежде всего, имеющиеся средства надо вкладывать в образование, и лишь потом в украшения, развлечения и другие наслаждения.

- И вы таких студентов, которые не платят, не отчисляете?

- Если студент учится, и учится хорошо, не отчисляем. Для нас, если человек учится, но не платит, еще не основание для его отчисления. Для нас основание, если он и не платит, и не учится.

- А если он платит, но не учится?

- Мы его "тянем за уши", придумываем разные способы помочь ему начать получать удовольствие от познания и понимания, ведь то, что у нас хорошо получается, всегда нам нравится, и наоборот.

Бесплатного образования не бывает

- Не кажется ли вам это несправедливым, что, с одной стороны, передача знаний от поколения к поколению должна происходить, иначе все в мире остановится, но при этом за столь естественный, казалось бы, процесс нужно платить. Если накопление интеллектуального потенциала критически важно для экономики и будущего страны, то не пора ли государству задуматься о том, чтобы полностью финансировать образование?

- Когда бы говорим "бесплатное", это значит "за счет государства", а все, что за счет государства — это деньги налогоплательщиков. Само по себе государство никаких денег не зарабатывает.

Образование, как и любая деятельность, чего-то стоит, его все равно нужно финансировать. Есть два способа — или в виде налогов брать эти деньги с людей, а потом отдавать в виде бесплатного образования, или просить людей самих платить за образование. Принципиальной разницы нет. Другое дело, что общество, в первую очередь в лице своей элиты, должно понимать: интеллектуальный потенциал не менее важен для ее экономического и социального развития, чем нефть, газ, золото, редкоземельные элементы или какие-либо другие сырьевые или энергетические ресурсы.

Несправедливость можно усмотреть в другом. Частные вузы тоже имеют право на оплаченные государством бюджетные места, но, поскольку у государства есть свои вузы, которым не хватает денег, ни одна частная высшая школа в Латвии из госбюджета не получила ни лата. И почему у одних есть возможность учиться за счет бюджета, а у других — нет. И те, кто получает возможность учиться бесплатно, учатся за счет других людей, которые платят налоги.

- Но ведь в вашей академии тоже есть бюджетные места. Кто их финансирует?

- Они оплачиваются из наших средств. Для того, чтобы поощрять самых способных, мы проводим конкурсы каждый год. И победители получают право учиться все четыре года по бакалаврской программе или бесплатно, или с 60-процентной скидкой, или 40-процентной скидкой. Деньги, которые мы зарабатываем, мы выделяем на бесплатное или частично оплачиваемое обучение наиболее подготовленных молодых людей.

- И менее подготовленные, которые платят полную стоимость, не выражают недовольства, что вы фактически за их счет субсидируете обучение других студентов?

- Часто считают, что элитное меньшинство существует за счет простого трудящегося большинства. Есть противоположная точка зрения — что большинство населения живет за счет лучшего меньшинства. И вторую точку зрения доказывают не менее убедительно, чем первую. Так вот, понимая, что большинство живет за счет более успешного меньшинства, мы и берем часть денег, которые получаем от большинства за их обучение,и отдаем меньшинству в виде бесплатного или льготного обучения.

- Ваши сегодняшние студенты приходят за тем, чтобы "включить" мозг, или просто за дипломом о высшем образовании?

- Большинство студентов нашего вуза приходит за знаниями. Но серьезная учеба — это очень тяжелый труд, даже физически тяжелый. И благие намерения упираются в необходимость въедливого, кропотливого, каждодневного труда. Поэтому в результате получается нечто компромиссное. Сегодня ни к нам, ни в большинство других частных вузов просто за дипломом никто не приходит.

Исследования показывают, что человек, имеющий высшее образование, даже кухонную посуду убирает по другому алгоритму, чем человек без высшего образования. Бесполезных знаний в принципе не существует. Поэтому тот, кто понимает или интуитивно чувствует это, или верит тому, кто это говорит, исходит из тезиса "ученье — свет, а неученых — тьма".

Многие вузы закроются

- Если говорить об образовании как бизнесе, то какие изменения он претерпел за последние пять лет?

- Бизнес этот низкорентабельный. В условиях Латвии, когда платежеспособность населения низкая, а издержки высокие (я имею в виду свет, тепло, оборудование, академический персонал, — все это в Латвии стоит дорого), высшее образование — бизнес изначально низкорентабельный, а за последние годы он стал еще более низкорентабельным.

- Но вы не в убытках?

- Пока нет, но нам приходится для этого много работать, и мы с завистью смотрим на тех, кто получает деньги из бюджета. Однако и им этих денег не хватает, хотя они получают и из госказны, и со студентов берут плату.

- И за счет чего вы выкручиваетесь?

- За счет более четкого менеджмента, более быстрой реакции на потребности рынка.

- Как вы смотрите на идею латвийского образования как экспортного товара?

- Для экспорта образования в Латвии действительно есть много благоприятных факторов. Например, у нас очно учатся студенты из 22 стран. Для родителей, которым небезразлично, куда они отправляют детей, очень привлекателен высокий уровень бытовой культуры в Латвии и уровень физической безопасности. У нас учатся девочки из Узбекистана, Таджикистана, родители которых так обеспокоены их физической безопасностью, что для них при выборе страны обучения это решающий фактор.

У нас традиционно был высокий уровень вузовского образования, была многочисленная и высококвалифицированная профессура, а это очень важное слагаемое, потому что научают не компьютерные программы, не учебники, а живые люди, которые стоят за кафедрой. Разговоры о том, что экспорт образования мог бы быть прибыльной статьей для госбюджета, имеют очень серьезные основания.

И можно было бы не только обучать иностранных студентов в Латвии, но и открывать филиалы учебных заведений в других странах. Но тут есть сложности разного рода. Например, у нашей академии были филиалы не только в городах Латвии, но и в Таллинне, Пярну, Клайпеде, Висагинасе. Но законодательство таково, что мы не смогли там долго существовать. У литовцев законодательством вообще не предусмотрено открытие филиалов зарубежных вузов. В Эстонии тоже не хотят чужих вузов.

Был момент, когда нам предложили открыть филиал в Берлине. Русскоязычных в Германии появилось огромное число, в том числе молодых. Немецкий язык у них слабый, и получить квалифицированную работу они не могли. Но в силу того, что Германия — богатая страна, они получали хорошие пособия и в результате ни к чему не стремились. Поступить в немецкий университет они тоже не могли, потому что у немцев в законодательстве прописано, что в университет можно поступить только после 13-летнего школьного образования. И когда я встречался с министром образования земли Северный Рейн-Вестфалия, он сказал, что, хотя на территории их земли 41 высшая школа, он будет всячески поддерживать открытие нашего филиала, потому что немецкие вузы не могут обучать русскоязычную молодежь с 10-летним образованием. Словом, мы получили полный "одобрямс". И... не открыли филиал.

- Почему?

- Потому что латвийское законодательство предусматривает: если какой-то вуз хочет открыть филиал за рубежом, он должен около 150 тыс. латов положить на страховой депозит, он должен иметь документ о том, что у него есть здание или он арендует здание сроком не менее чем на 8 лет из расчета 7 кв. м. на одного студента. И он может открыть филиал, когда у него будет не менее 100 студентов. Получается замкнутый круг — ты не можешь набрать студентов, потому что у тебя нет филиала, а получить официального статуса не можешь, потому что у тебя нет 100 студентов. Это не способствует экспорту образования.

- Если говорить об образовании иностранцев внутри страны, то в основном это граждане среднеазиатских республик?

- Большинство иностранных студентов приезжают из бывших республик СССР. Но в Университете Страдиньша на медицинских программах учатся люди из Западной Европы. Однако все-таки в Латвию приезжают те, кто еще не забыл русский язык, но пока не выучил английский. Потому что те, кто знает английский, сразу летят мимо Латвии в Западную Европу или Америку.

- Ваш прогноз — как будет развиваться сфера высшего образования в Латвии в ближайшей перспективе?

- Если сохранятся существующие тенденции (демография, эмиграция, снижение числа выпускников школ, стремящихся продолжить образование в вузе, увеличение числа желающих учиться в зарубежных университетах), наступит момент, когда часть вузов в Латвии прекратит свою деятельность. Оставшаяся часть, в условиях жесткой внешней и внутренней конкуренции, чтобы выжить на узком образовательном рынке Латвии, должна будет повысить качество предоставляемых образовательных услуг.

Молодое поколение, что бы мы о нем ни говорили, хочет быть конкурентоспособным и добиваться успеха. А для этого нужно быть хорошо образованным. Они предъявляют к образованию достаточно высокие требования. К образованию все более высокие требования предъявляют и различные виды производств.

Работодатели рыдают: вроде на рынке много работников, а высококвалифицированных специалистов не хватает. Злые языки говорят, что не хватает даже высококвалифицированных министров и депутатов Сейма. Это не может продолжаться бесконечно долго.