Балтия – СНГ, Латвия, Образование и наука, Прямая речь, Экономическая история

Виктор Авотиньш: В последнее время я встретил нескольких серьезных людей, у которых чуть ли не апокалиптическое видение будущего. Они, например, считают, что третья мировая война вполне реальна.  Возможно, ее эпицентром не станет Европа, но они об этом говорят, как о допустимой реальности. Потому и хочу вас спросить о том, какие факторы сейчас определяют наше политэкономическое состояние? Как в широком, так и в более локальном контексте?

 

Игорь Злотников: Я, может быть, отвечу на этот вопрос неожиданно. Мы действительно находимся на переломе. Этот перелом отражается в сознании по-разному.  Мы с вами еще в 2011 или 2012 году говорили, что действительно - идет трансформация, и у нас нет адекватной системы понятий для ее понимания. В этом смысле я не лучезарный оптимист. Я понимаю, что идет война…  В этом надо отдавать себе отчет. И в том, что это не привычная война… с уничтожением зданий, территорий, инфраструктуры…  Идет война за умы, за сознание людей. И она во многом – война за будущее.  Потому, что всем в этом будущем жить, и то, как оно будет устроено, очень важно.

 

В.А.: Но – такого рода война ведь имеет и некий, развивающий, что ли, аспект.

 

И. З.: В этой драматической ситуации есть положительный момент, который я бы зафиксировал следующим образом: дальше так жить нельзя! Существующая экономическая система, основанная, на ссудном проценте, дошла до своего предела.  И совершенно невообразимая величина того же долга многих стран, и социальное неравенство, и система разделения труда, которая предполагает очень жесткую функционализацию людей, но не предполагает их развитие, уже дошли до своего исторического предела.

А основная трансформация лежит в области новых технологических решений. Это осознали во многих странах и, понимая, что новые технологии потребуют новых людей, стали трансформировать систему образования. Это сделали американцы. Они сделали это очень здорово и, фактически, все технологические новшества – американские.

 

В.А.: Кроме того, один умник мне недавно процитировал Вивекананду: если усовершенствовать только технологии и машины, то это ни к чему хорошему не приведет.

 

И.З.: Да. Да! Поэтому очень важно трансформировать сознание людей. Как это сделать?  Через систему образования!  Если помните, в 2003 году, на встрече G8 в Петербурге было осознано, что надо что-то делать с системой образования. И, вот, где-то с 2004 года в России идет целенаправленная реформа образования вообще и высшего образования в частности.

 

В.А.: Неужели, в отличии от нашей латвийской реформы, это системно и профессионально организованный процесс, прежде прочего ставящий качество будущего общества, а не сиюминутные, политизированные амбиции (про нас – это мое личное мнение)?

 

И.З.: Конечно. В осуществлении этой реформы принимают участие такие авторитеты в области современного образования, как Петр Щедровицкий, Андрей Волков, … Попытки привлечь латвийское образование к этому процессу закончились неудачно. Андрей Волков делал здесь в Риге доклад о реформе российского образования. Были приглашены ректоры…  Они пришли, слушали, но – не поняли.  В Латвии – среднее образование политизировано, а высшее образование воспринимается в основном как бизнес. Как бизнес, позволяющий зарабатывать тем, кто являются владельцами учебных заведений. К образованию это не имеет никакого отношения.

 

В.А.: В то же самое время и в Латвии есть люди, которые, дабы исключить превалирование этого бизнес аспекта, предлагают перейти только на государственное высшее образование…

 

И.З: Как вам сказать? Это тоже не решает вопрос. У государства нет столько денег. Это иллюзия. В Америке пошли по другому пути. Они создали так называемые  «Эндаумент фонды»*. Эти Фонды позволяют  формировать понятные годовые бюджеты и обеспечивают более или менее понятную систему жизни университетов. Есть фонды, в которые вкладываются выпускники вузов. И это позволяет университетам делать какие-то прорывные вещи.

* Эндаумент (англ. endowment) – целевой фонд, предназначенный для использования в некоммерческих целях, как правило, для финансирования учреждений образования, медицины, культуры.

 

Например, для Российской Федерации таким прорывом явился затеянный в 2005 году проект «Сколково». Есть три Сколкова. Есть место Сколково рядом с Москвой. Есть Школа Управления «Сколково», о которой я говорю и есть фонд «Сколково». Он занимается технологическими разработками. Московская школа управления «Сколково» реализует совершенно новую систему образования управленцев.  В ней происходит подготовка ректорского состава для высших учебных заведений России.

 

Я участвую в некоторых программах МШУ «Сколково». И это - один из немногих путей трансформации большой системы, который начинается с подготовки высших управленцев.

 

Недавно, в декабре прошлого года закончилась конференция так называемых опорных университетов России, то есть – тех региональных вузов, которые начинают себя позиционировать как основные драйверы развития регионов. Где собрать интеллектуальный ресурс? На уровне ощущений все понимают, что новая экономическая система будет основана на знаниях, технологиях, инновациях. Где эту основу взять? В университетах, в региональных учебных заведениях!

 

В.А.: А каково в России качество отношении профессионалов от образования и власти?

 

И.З.: Конечно, это сложный процесс. И – если бы не было поддержки администрации президента, то этого бы не было. Три, даже четыре министра пытались трансформировать систему образования. Начиная с Филиппова, потом Фурсенко, потом – Ливанов, который сам был ректором Московского института стали и сплавов. И – сейчас нынешний министр Васильева. Они все понимают, что трансформация системы образования – это очень длительный и важный процесс. Все идет сложно, очень сложно. Ведь в России всегда считалось, что ведущие ресурсы страны это – нефть и газ. Однако – самый важный ресурс страны – это люди!

 

Я рад тому, что нашел в Латвии единомышленников. В лице Президента Латвийской Академии наук Оярса Спаритиса и Председателя  Фонда науки  Валентина Еремеева. Я понимаю, как им сложно…. Потому, что у нас в Латвии, к сожалению, с одной стороны, произошла некоторая подмена понятий, а с другой стороны – форма политической жизни, которая обсуждается как форма национального государства, пришла к своему историческому пределу.

 

В.А.: То есть..?

 

И.З.: То есть – государство стало удобным для определенной категории лиц, которые занимаются политикой…

 

В.А.: Тут вроде надо добавить – в нынешнем их положении…

 

И.З.: В нынешнем их положении. Поэтому их основная проблема – бюджет, участие в дележке бюджета… Мы в сложной ситуации. Я сейчас сошлюсь на работу, которую выполнил покойный латвийский экономист Петерис Гулянс.  Он утверждает, что более 90% экономики Латвии –  иностранный капитал, т.е. Латвия – является экономической колонией других стран.

 

В.А.: Глава «Дзинтарса» Илья Герчиков сказал мне примерно то же самое. Он сказал, что главный рост вала (6% по сравнению с 2016) нам дают три предприятия – «Уралхим», «Уралкалий» и «Северсталь»… Остальной рост вала за счет цены.

 

И. З.: Да, то, что идет через Латвию – это не латвийская экономика. Потому есть целый ряд вопросов, которые нужно очень серьезно понимать и, не пытаться выяснять, кто виноват, а делать что-то вперед. По крайней мере - пытаться делать. Именно это направление – что-то сделать – мне очень импонирует в Фонде науки.

 

 

В.А.: Но – переть вперед без четкой оценки нынешнего положения тоже ведь игра «втемную».  Чему Латвии в этом плане стоит научиться?

 

И. З.: Латвия – маленькая, но сложная страна. Здесь много разных слоев, общин и идей. Но – Академия наук действительно может сконцентрировать самые здоровые (не политические, а интеллектуальные) силы, и также открыто привлекать людей из-за рубежа. Наука всегда интернациональна. То есть – интеллектуальная деятельность не обязательно должна быть национальной. А Фонд науки в моем понимании как раз может выбрать те интересные направления, которые есть сейчас в Латвии, и организовать это все на мировом уровне.

 

В.А.: Но проекты АН, на которые даже выделены государственные деньги, как свидетельствует практика, смогут их получить лишь через несколько лет. После того, как Минобраз удосужится разработать должные инструкции… Что это за процесс?

 

И. З.: Современная наука не существует как государственный институт, она существует как мировой, сложно организованный институт с очень сложным финансированием.  Государство, да –  у него есть научные программы, но основной заказчик это – транснациональные корпорации и международные команды. Различные прорывные технологии. Сейчас смена экономического уклада происходит в условиях цифровизации… Кто основные заказчики этого? Новые компании и новые люди.

 

В.А.: Да, но гуманитарные проекты Еврофонды игнорируют…

 

И. З.: Разделение на естественные и гуманитарные науки достаточно условное. Финансируют тех ученых, у которых есть проекты. Наука сейчас объединяет и инженерию, и проектную деятельность. И это - не только исследования. Проект – он подразумевает, что есть некоторая идея, которая оформляется и реализуется в разных организационных формах. И эта идея становится основной. Ведь все научные революции, и в этом смысле – общественные революции, происходили как появление новой технологической идеи. Первая промышленная революция –  была изобретена паровая машина. Вторая – появились железные дороги. Третья – появился двигатель внутреннего сгорания. Это все были инженерные проекты. Потом – компьютеры…

 

Сейчас совершенно очевидно, что будет смена всей экономической системы. Именно этот процесс называется –  цифровизация. Лидеры этих направлений создают новую платформу, так называемый «блокчейн»*, который позволяет за счет быстродействия, использования «биг-дейта»** забрать у огромного количества посредников, в том числе – чиновников, очень многие функции и перенести их в компьютерные системы.

 

*Blockchain – публичная база всех транзакций, когда-либо совершенных в системе. (англ. Blockchain, Block chain: block — блок, chain — цепочка). Цепочка блоков транзакций — выстроенная по определённым открытым для всех правилам. Впервые термин появился как название распределённой базы данных, реализованной в криптовалюте «Биткойн».

** Большие данные (англ. Big Data) — серия подходов, инструментов и методов обработки структурированных и неструктурированных данных огромных объёмов и значительного многообразия для получения воспринимаемых человеком результатов, эффективных в условиях непрерывного прироста, распределения по многочисленным узлам вычислительной сети.

 

В.А.: Значит многие люди станут лишними. Это больно…

 

И. З.: Конечно….  Это очень серьезная проблема, которая, как я понимаю, осознается и чиновниками…  То есть – зачем нам давать ход направлению, которое лишит нас же работы?

 

Очень простой пример. Несколько лет назад в Риге появился «Taxify» - компьютерная платформа, которая позволяет без посредников, напрямую контактировать с водителем машины. Он приезжает через две-три минуты. Водитель имеет мои рейтинги как пассажира, я вижу его рейтинги как водителя…  Мы оцениваем друг друга. Я почти уверен, что благодаря подобным прорывным технологиям в ближайшее время целый класс посредников будет убран.

 

В.А.: Это будет не так-то легко…

 

И. З.: Конечно – будет очень большое сопротивление. В Латвии чиновники к тому же достаточно обустроенные люди, что ли…  На них в какой-то момент были направлены основные бюджетные потоки…

 

В.А.: Намекаете на девяностые годы?

 

И. З.: Да, это все были расклады политической структуры, это был типичный трайбализм ***

 ***Трайбализм (трибализм, трайбализация, англ. tribalism, от лат. tribus — племя) — форма групповой обособленности, характеризуемая внутренней замкнутостью и исключительностью, обычно сопровождаемая враждебностью по отношению к другим группам.

 

В.А.: А я в этом вижу причину некоторых наших нынешних проблем…

 

И. З.: Конечно, но – зачем революции? Не нужно! Эволюционным путем. Технологическим путем. Это то направление, которое мы сейчас пытаемся осуществлять в Фонде науки.

 

В.А.: Уж извините, Игорь, но судя по тому, как ваши инициативы воспринимают политики и даже руководители вузов Латвии, вы пока маргиналы. Что нужно для серьезного, сущностного прорыва?

 

И. З.: Чтобы воспринять эту новую ситуацию, ситуацию нового технологического уклада, новых компетенций, новых способностей, должна быть трансформирована система образования. Во многих ситуациях мы не должны воспроизводить то, что уже было и не работает.

 

В.А.: Это пока благие намерения.  Латвийская картина образования пока полна глупостей. Хотя бы по отношению к трансформации тех же русских школ (мое личное мнение)…

 

И. З.: Я свою позицию объявил давно – дело не в языке обучения. Дело в содержании образования. Чему учить! Это значит – какие деятельности, какие формы, методы, средства, какие организационные, управленческие структуры мы в это образование закладываем. Наша школа существует еще со времен Яна Амоса Каменского, когда нужно было очень быстро подготовить рабочую силу по классно-урочной системе.

 

В.А.: Кстати, Ян Амос Каменский один из тех, кто говорил, что, по крайней мере, до 12 лет образование должно быть на родном языке…

 

И. З.: Но это же очевидно. Все зависит от того, чему мы учим. Если мы учим мышлению, то мышление, языковое мышление связано с языком. Оно связано с понятийным строем языка. Если бы латышский язык имел свою науку, философию, понятия, которые были бы в соответствии с мировыми тенденциями, на нем учились бы все в мире.

 

В.А.: А вот тут можно было бы и поспорить… Почему это наши национальные соображения о собственной самости менее ценны, чем «мировые тенденции»?

 

И. З.: По поводу национальных особенностей - мне нравиться опыт Новой Зеландии… Новая Зеландия – это очень интересная страна, где осталось племя маори, которое, сопротивляясь английским колонизаторам, отстояло право на свою жизнь. В Новой Зеландии до сих пор есть король маори.  И – они – новозеландцы - создали новую страну, где решили национальную проблему таким образом (обратите внимание – после кровопролитной войны). Все детские сады новозеландские - маорийские. Они все дети большой птицы Киви. Они говорят на языке маори, поют и танцуют традиционные маорийские песни и танцы. Они все дети одной общей птицы, общей страны. Но – с первого класса начинается жесткое английское образование на прекрасном английском языке.

 

В.А.: Вывод – должно быть качественное обучение латышскому языку в русских школах Латвии. И, чтобы учителя латышского в школах нацменьшинств были достойными, гордыми представителями латышской нации.

 

И. З.: Идеальный вариант, если будет хорошая подготовка учителей. Это – первично. Но это значит пересмотреть очень многие программы подготовки учителей.

 

Латвийская проблема сейчас, как я понимаю – катастрофически низкое качество обучения. Потому что все учителя в основном старой формации.

 

В Сколково, к сведению, издали сборник новых профессий. Там нет ни одной профессии, которые для нас привычны. Там нет ни физиков, ни химиков, ни историков… Сейчас нужны другие компетенции, сейчас нужна другая система образования, другие методы обучения, другая компетенция преподавателей. И – конечно, все должны знать английский язык. Сейчас это основной язык цивилизации.

 

В.А.: А я вот как бывший, отсталый технарь все-таки считаю, что без знания основ, скажем, физики создать что-либо технологически новое будет весьма сложно…

 

И. З.: Здесь все зависит от меры. Нельзя говорить – либо это, либо это. В системе образования, как в любой гуманитарной системе должна быть очень гибкая мера. Нужно быть очень гибким и понимать, что происходит.

 

А латвийская проблема сейчас, как я понимаю – катастрофически низкое качество преподавания и подготовка учителей. Когда мне рассказывают о повышении квалификации учителей – это жуть. Учителя приходят, отсиживают какое-то время на лекции и считается, что они прошли квалификацию.

 

В.А.: Значит, вы считаете, что в системе образования не произошла качественная, своевременная и грамотная смена учительских поколений?

 

И. З.: Я думаю не о поколенчестве, а о том, что должны быть другие технологии обучения.

 

В Сколково есть целый набор прорывных идей, связанных с организацией управления образованием. Они дифференцировали систему высшего образования так, чтобы она стала более разнообразной.

 

А для средней школы был введен единый государственный экзамен.  С большими трудностями, с большими проблемами, со скандалом… Но ЕГЭ является единственной нормальной оценочной системой, которая позволяет ребятам из дальних городов приехать в Москву и не  испытывать сложностей при поступлении.  Был разрушен огромный коррупционный рынок образования. Вот это, при всех многих проблемах, безусловный плюс введения системы ЕГЭ.

 

В.А.: Единые правила, пожалуй, плюс.

 

И. З.: Да. В высшем образовании не стали трогать МГУ и Петербургский университет. Они – монстры, у них как бы своя история… Реализовали идею федеральных университетов. Десять федеральных университетов, которые действительно являются флагманами.  Выделили специальную группу исследовательских университетов, где занимаются исследованиями (МФТИ, МИФИ…). У них совершенно другая система оценки деятельности, они по-другому получают финансирование.

 

В.А.: То есть они как бы и учебное заведение, и исследовательский институт? Но мне в нашей Академии наук сказали, что, если всю науку забирают вузы – это не очень хорошо…

 

И. З.: Да, но, смотрите, вся ситуация в том, где сейчас производится наука. Наука производится в международных командах, которые вообще-то не  в университетах и – не в академиях наук. Возьмите те же проекты НАСА. Это либо корпоративные проекты,  либо проекты международных организаций. Вот они и занимаются прорывной наукой.

 

В.А.: Но вот наш Иварс Калвиньш в своем Институте оргсинтеза мне представляется более свободным, чем ходи он под каким-то вузом.

 

И. З.: Конечно… В этом смысле должно быть много всяких и разных форм. Наша задача – объяснить, что не может быть такого понимания – здесь наука, а здесь – образование. Это все переплетено. И, когда мы говорим с точки зрения управления, то видим и систему науки, и систему образования совсем по-другому. Это – управленческие проблемы. Хороший исследователь не должен заниматься управлением. Ректор не должен читать лекции, он должен организовывать работу университета.

 

В.А.: Вот вы сказали, что даже ректора латвийских вузов, так сказать, не врубились в вашу тему. Врубилась Академия наук.  Но, коли так, какой вам видится интеграция идей Фонда в народно-хозяйственную политику, в общество Латвии?  И – соответствует ли форма управления Латвии экономическому сознанию народа?

 

И. З.: Нет – не соответствует.  Чтобы соответствовала, у тех, кто разрабатывает законы, должна быть совершенно другая компетенция. И – это не совсем юристы. Юристы оформляют… Они оформители определенных идей. В этом смысле законотворчество и законоприменение – две разные области.

 

Но законы – они не вечны. Должна происходить трансформация. И это есть серьезная работа, которую в Латвии выполняет как бы Сейм, его юридическая комиссия, но, никого не хочу обидеть, но они, на мой взгляд, просто не понимают, в чем их задача.  Они считают, что законы очень хорошие, давайте их применять… Но законы, как и люди – живут свою жизнь. У них есть своя историческая роль.  Прошел какой-то период исторической жизни – законы должны меняться. 

 

Да, действительно нужно все делать серьезно, концептуально… Но, как раз эти навыки не формирует система образования. Система образования не учит анализировать ситуацию, выявлять проблемы, решать эти проблемы в коллективе с разными профессионалами… Вот что может стать новым содержанием образования.

 

Что сейчас делает МШУ «Сколково»? МШУ собирает разных профессионалов, которые занимаются управлением образования. И там начинается проектная работа. Каждый должен разработать проект.  Это значит – проанализировать ситуацию, выявить проблемы, предложить разные варианты решения, построить свой проект, понять, есть ли у него ресурсы, есть ли люди, которые будут этот проект реализовывать… А если нет, то этих людей надо обучать. А какая у тебя для этого программа? Это же не физики, химики, историки. Это же совершенно другие компетенции, совершенно другие умения, навыки и способности. Вот это сейчас и есть содержание нового образования: новые компетенции, новые способности, новые знания, новые умения, новые навыки и новые формы, в которых все это происходит. И – проблема, конечно же, не в языке…

 

В.А.: Но пока мы тут об этом за пределами АН не думаем. Пока мы все растим количество чиновников…

 

И. З.: Я думаю, что в этом есть определенная серьезная болезнь этой страны.

 

В.А.: Мы, что – не умеем управлять своей страной?

 

И. З.: Не умеем. И это есть одна из серьезнейших проблем. Потому, что управление страной – это не смена политических персонажей, которые участвуют в распределении бюджета, это не трата государственных средств на финансирование политических партий…

 

А у них политические цели, как правило, достаточно локальные. Это, опять же не хочу никого обидеть, по сути своей туземная система управления и власти. Более того – ограниченная тем, что есть вот это жесткое различение по языку. А с другой стороны есть еще очень серьезные клановые интересы, о которых мы не говорим, но которые существуют. В маленькой стране это всегда болезненная тема. А качество жизни – оно совершенно на другой стороне.

Понимая все это, я испытываю надежду, что в Фонде науки мы сможем что-то сделать. В России, в МШУ «Сколково», я участвую в программах переподготовки управленцев в области образования. А здесь я встретил Оярса Спаритиса и Валентина Еремеева, которые тоже озабочены этим. Они понимают, что через политические механизмы с этим не прорвешься, а вот через Академию наук можно.

 

В.А.: Вы говорите о необходимости прорыва. Но будут ли у Фонда, у латвийской науки для этого средства?

 

И. З.: Да, наука не просто недофинансирована, она нищенствует. Потому что вся система бюджета, который есть в Латвии, не предназначена для науки.

 

Вопрос – что делать? Один из вариантов – посмотреть, что происходит в мире. А в мире происходит очень много интересного. И не надо видеть за словом «наука» лишь ученого, профессора… Знание сейчас действительно становится основанием новой экономической системы. Но эти знания постоянно меняются. Значит, нужны такие технологии, которые производят новые знания, нужна способность все время быть на острие ситуации, видеть проблему и уметь ее решать.

 

Эти все вопросы связаны и с тем, что сейчас в мире происходит серьезнейшая трансформация финансовой системы. Появление различных криптовалют. Появление совершенно других технологий. Типа «блокчейн». Они появились не просто так. Это есть некая историческая ситуация. Посмотрите, что происходит с «Биткоином». «Биткоин» является средством платежа в достаточно разветвленной мировой системе интернет коммуникации. Он не привязан к стране. Для меня это очень важная ситуация. Потому, что мир, который понимался как мир отдельных стран, закончился.

 

В.А.: Однако напомню, что все технологические революции, так или иначе, вызывали серьезные политические потрясения.

 

И. З.: Вот мы сейчас и видим эти политические изменения. Что происходит? Июнь прошлого года… Петербургский экономический форум. Туда приглашают Виталика Бутерина, который в Канаде разработал технологию эфириума (Ethereum) - то есть – реальную альтернативу «Биткойну», который разработал Сатоши Накамото. Виталика познакомили с Путиным.  И Путин начинает это воспринимать как некоторое спасение из той кризисной ситуации, в которой оказалась Россия, ставя только на энергоносители.

то происходит дальше? В РФ создают несколько команд по разработке технологий блокчейна. С целью убрать все опосредующие звенья. Потому что все понимают, что основной тормоз любого развития – чиновники. Я знаю, что есть три команды, которые разработали российский блокчейн, и эта технология действительно отрезает очень многие опосредующие звенья. За счет того, что технология блокчейна, во-первых, прозрачна, а, во- вторых, там есть так называемый смарт-контракт, который фиксирует разные отношения. 

Ситуация опосредующего звена пропадает. Все переводится в цифры. На это сейчас выделены достаточно большие деньги. Создано «Агентство стратегических инициатив». В разных городах появились так называемая «Точки кипения», где молодежь включается в очень серьезные трансформационные процессы. Параллельно создана система профессиональных конкурсов. Огромное количество бывших ПТУ переориентировалась на новые специальности, чтобы принимать участие в мировых конкурсах «WorldSkills»

 

В.А.: Но – эти начинания нанесут удар по огромной армии российского чиновничества. Понимает ли Кремль, что, поддерживая это,  может нажить себе мощнейшего врага? Готов ли Кремль к контрреакции со стороны бюрократии? Это даже не Навальный…

 

И. З.: Да, все это понимают. Россия к тому же понимает, что путь

западной демократии для нее не проходит. И я даже знаю, почему. В России, между прочим, можно достаточно свободно обсуждать разные вещи. И – даже делать. Но опять… все упирается в чисто российскую специфику. Большая территория, очень разный уровень исторического развития…

 

Но в России сейчас есть «движуха»… Грубое слово, да? Эта «движуха» формируется при «Агентстве стратегических инициатив», вокруг разных технологий будущего, как совершенно самостоятельные общественные движения. Люди всерьез обсуждают, в каком будущем они хотят жить. И к этому подключается огромное количество молодежи.

 

Но – опять… В Латвии есть некоторое исторически сложившееся недоразумение (именно – недо-разумение). Основной проблемой считается – языковая проблема. Язык использовали как средство разделения.  И даже сейчас, когда все русские достаточно хорошо говорят на латышском языке, все равно почему-то считается, что латышам по-русски говорить не нужно. Это историческая глупость…

 

Мы в Фонде очень хорошо понимаем основные мировые вызовы. Промышленная революция, связанная с цифровизацией, инженерные инновации. В первую очередь цифры могут решать многие задачи, которые сейчас решают люди. Дальше – увеличение продолжительности жизни. В Германии 80 лет – это уже норма. И, наконец, переход от аналоговой к цифровой экономике.

 

И главное – система образования. Именно к этому надо готовиться.  А не спорить, на каком языке кого учить. Готовим ли мы детей к будущему? Может про будущее надо говорить на китайском языке? Понимаете? У нас есть уроки китайского языка? Соответственно – мы должны дать на эти вызовы свой ответ.

 

Мы сейчас пытаемся что-то сделать. Фонд сегодня запускает интересные проекты. Мы готовим презентацию: основные направления развития Фонда Латвийской академии наук. Мы начали обсуждать, какими могут быть возможные проекты в Латвийской Академии наук. Во-первых, нужно сделать ревизию и выявить наши возможности мирового уровня. Оказалось – есть такие.  В частности – самые точные космические часы, которые разработаны в Латвии и которыми сейчас заинтересовались швейцарцы. Еще - красивая идея - создание Института мировых проблем. Чтобы мы понимали, что происходит в мире. Пока в Латвии этого не понимают. Но – нужна постоянная нормальная систематическая работа с информацией. Место, где делать эту работу – не политическая партия… Это место – Академия наук.

 

Дальше -  идея, которую когда-то озвучил философ Арнис Ритупс. Институт опережающего развития… Проект «Латвия». Что такое Латвия в новой ситуации? Это уже не национальное государство, которое зрело в умах 19-го, 20-го веков… Происходит  развитие идеи государства.

 

В.А.: Разделяете ли вы точку зрения, что наше вступление в ЕС и сохранение нашего государства – две вещи, находящиеся во взаимном противоречии.

 

И. З.: Я считаю, что Латвия, вступив в ЕС, сделала правильно. Другое дело, что она делала это все не по своему разумению, ее туда затащили. Посмотрите – например, Польша пришла туда со своими идеями и до сих пор этим пользуется. У нас должна была быть своя концепция освоения Европы.  Ведь Латвия – это европейский проект.

 

В.А.: Что такое проект «Латвия»? Каковы его цели и откуда у него появятся средства?

 

И. З.: Цели – новые технологии образования, университеты, новые школы для одаренных детей при Академии наук,… Людей надо учить все время. Я привозил сюда Александра Евгеньевича Левинтова, который придумал еще несколько лет назад концепцию «Серебряного университета». Сейчас «Серебряный университет» заработал в Москве, новый международный образовательный проект запущен в Тюмени. В мире реализуется много очень интересных содержательных проектов. Обратите внимание на последний доклад «Римскому клубу», который опубликован в конце 2017 года. Он так и называется - ««Come On!» Капитализм, близорукость, население и разрушение планеты». Основная идея доклада: "Старый Мир обречен. Новый Мир неизбежен!".

 

Вот о чем надо думать сегодня. А средства – средства будут из разных источников. Не из бюджета. Бюджет не эффективен. Это должны быть те же «эндаумент-фонды». А направлены эти средства будут на поддержку нескольких современных разработок, которые в Латвии достаточно интересны. Нанотехнологии, биотехнологии, робототехнологии, ИТ и финансовые технологии.

 

В.А.: Все-таки, в какой-то мере мне кажется, что вы рассказываете сказку.  Да, я ее как бы понимаю, если речь идет о намерениях Академии наук. Но вы же, вроде, ставите государственные цели. Хотя бы по части системы образования. А вот тут, на этом уровне, на уровне нашего политического, и даже общественного сознания, я пока не вижу для этого системной основы. И даже, если говорить о научной среде, я знаю, по крайней мере - четверых, идеи которых местная научная среда в свое время не посчитала нужным понять и защитить. Один из них сейчас признан в Калифорнии,  другой – академик России… Конечно, я признаю ваш энтузиазм, поддержку президента АН Оярса Спаритиса, которого хорошо знаю и очень уважаю,  но – пытались ли вы, например, сами по части  практической реализации какой-то идеи контактировать с какими-то уровнями власти, предпринимателей…? И что из этого получилось?

 

И. З.: Вот, например, та же криптовалюта. Создан фонд «AETERNUM» - https://www.aeternum.io/en  который сегодня начинает готовить новое интернет-сообщество под идеи развития новых проектов в Латвийской Академии наук. Эти проекты будут финансироваться криптовалютой «BitLats». Эта криптовалюта выпускается только для одного – чтобы наполнить «эндаумент-фонд» «AETERNUM» и участвовать в латвийских технологических проектах. Грубо говоря, в этом фонде можно участвовать только за «BitLats» либо за другие криптовалюты.  Евро не годится. Это есть особая суверенная возможность развивать наши технологии. Есть очень серьезный проект «смарт-сити». Мы ходили с ним в Рижскую думу – они пока не дали ответ. Но откликнулся Вентспилс.

Смысл в чем? Найти партнеров, которые заинтересовались бы проектом «смарт-сити». Вентспилс откликнулся. Они готовы выделить территорию под проект. Значит, мы будем действовать через Вентспилс. Китайцы – откликнулись, индусы - откликнулись. А вот от министерства экономики мы получили письмо на имя Валентина Еремеева, из которого следует, что они не поняли, что мы хотим.

 

А мы работаем, чтобы к столетию Латвии выпустить криптовалюту- «BitLats» , собрать Endowment-фонд, который в мире организуется через выпуск так называемых токенов. Это некоторые права на покупку будущей криптовалюты. Сегодня это все начинается в интернете. Значит – все могут участвовать. Весь мир. Все по-другому. Это криптомир. Все происходит в цифровом мире. Сейчас обороты этого рынка превышают ВВП крупных стран. Латвия со своим ВВП в 24 миллиардами евро  просто не видна. Это – другой мир, это другая технологическая платформа, это другая экономика. Проект «AETERNUM»  -  это проект из «нового мира»,  к которому будут подключены и латвийские ресурсы. Именно латвийские ресурсы, которые будут реализовываться под эгидой Фонда науки в Академии наук.

 

В.А.: Но криптомир приведет и к другой политической конструкции мира.

 

И. З.: Естественно. Уже привел… Если мы это понимаем, то начинаем действовать совершенно спокойно.  Кроме того – мы же идем в открытую, в законодательном порядке … Я и вам, и всем это рассказываю.  Нам говорят - Да, спасибо, интересно…

 

В.А.: А как с мозгами?  Кто их будет для этого собирать?

 

И. З.: Вот для этого мы и постараемся сделать проект, в котором есть идея создания нового университета при Академии наук. Это идея, с которой я пришел в Фонд. Это будет учебное заведение особого типа. Не для школьников, а для тех, кто хочет понять, что происходит в мире. И – это не будет университетом, куда приходят абитуриенты слушать лекции. Это конструкция другого типа.

 

В.А.: Типа той же Сколковской группы.

 

И. З.: Совершенно точно. Более того – я в Сколково уже обсуждал, что мы можем туда поехать поучиться. Потому, что они сейчас делают очень важную вещь. Они готовят команды опорных университетов. Они говорят – приезжайте!  Но – это не будет университетом, куда приходят абитуриенты слушать лекции. Это конструкция другого типа.

 

В.А.: Но вот профессор РТУ Янис Ванагс в связи с человеческими ресурсами рисует печальную картину нашего национального будущего. Он говорит: эмиграция будет продолжаться, латыши станут меньшинством.

 

И. З.: Давайте, будем все латвийцами! Латвиец латышского происхождения, латвиец русского происхождения, латвиец еврейского происхождения…  Я понимаю, что в латышском языке – латвиец несет не тот коннотат, что в русском. Я бы предложил всем нам придумать новое слово (понятие) для обозначения той новой нации (не национальности), которая сейчас живет в этой Богохранимой стране. Проблемы языков нет. Просто все национальные культуры должны занимать свое достойное место. Но национальные государства – это отработанный проект 20 века.

Поэтому, если мы ходим быть в мейнстриме мира, мы должны ориентироваться на реальное будущее. У нас сейчас есть Фонд науки АН Латвии… Мы хотим сделать несколько действий, которые были бы понятны, которые были бы публичны и через которые люди бы поняли, что мир поменяется. Сейчас не мир конкуренции - сейчас мир сотрудничества.

 

И главное – очень серьезная вещь – новый тип государства – это не национальное государство. Более того – вся Европа сейчас будет развиваться не как национальные государства – а как Европа городов и регионов.

Версия интервью в сокращении опубликована в газете "7 секретов".