Балтийский Курс № 42, Круглый стол, Образование и наука

Сегодня мы, говоря об экспорте образования, в первую очередь имеем в виду высшее образование. Существует огромный мировой рынок экспорта высшего образования. И вот вопрос — почему Латвия в нем не участвует и есть ли для этого какие-то причины? Приведем цифры для сравнения. В Великобритании каждый год на учебу приезжают примерно 170 тысяч иностранных студентов, в Германии, Франции, Испании учатся от 120 до 150 тыс. студентов-иностранцев, в США эта цифра подбирается к миллиону, в России учатся около 80 тысяч студентов из других стран. Что касается новых стран ЕС, то свои концепции экспорта образования имеют Чехия и Польша. Возникает вопрос — почему такой концепции нет в Латвии, и есть ли у нас то, что можно продавать? Почему многие страны ЕС боятся экспорта образования?

Да, один из парадоксов заключается в том, что мы боимся экспорта образования. Это четко прослеживается в новой редакции закона о высшем образовании: статья 6 о языках резко ограничивает возможности экспорта образования. Или взять, например, статью закона о франчайзинге в высшем образовании: наши вузы могут осуществлять франчайзинг только на базе высших учебных заведений других стран. А какой из серьезных вузов захочет реализовывать по франчайзингу латвийскую программу? Университет Шиллера (США) пробовал это делать раньше, но это можно продвигать только на не совсем развитом рынке образования и не в самых развитых странах мира.

Наше преимущество

Есть ли у нас преимущество, если мы говорим о Латвии? В Балтийской международной академии учатся от 30 до 40% всех иностранных студентов, обучающихся в Латвии. Хочу сразу отметить, что академическая мобильность — это не экспорт образования. Поэтому конечные цифры для Латвии неутешительные: мы гораздо больше нашей молодежи отправляем учиться в другие страны, чем привлекаем студентов из-за рубежа.

Из одной шинели

Итак, где же обитают наши потенциальные студенты? Это просто очевидно — на Востоке. И даже не на Дальнем или Ближнем Востоке, а на том, который связан с бывшим, так называемым коммунистическим, лагерем.

Во-первых, потому что мы все вышли из этой “шинели”, и нас воспринимают как часть чего-то бывшего, но более близкого, нежели Нидерланды, Греция, Испания и др.

Во-вторых, мы живем на границе, и эта ниша — “на границе” — заветная мечта многих еще с советских времен: купить свой метр на границе, и больше мне ничего не надо. В-третьих, мы лучше понимаем, проблемы и возможности прошлого образования, и нынешнего образования, которое мы постепенно строим.

Есть ли опасности?

Это сложный вопрос. Явные опасности видны в статье 6 новой редакции закона о высшем образовании. Да, любая страна должна заботиться о национальной идентичности. Сегодня с этим есть явные проблемы.

Но позвольте мне задать вам один вопрос. Что лучше — когда человек приезжает на стройку или когда он приезжает учиться? Кто из них будет больше любить эту страну? Кто будет больше интегрирован в жизнь общества — человек, живущий в вагончике, или тот, кто получает здесь высшее образование? Безусловно, последний. Студент, который живет в этой стране, учит язык, является в какой-то степени образовательным агентом. Он приезжает домой к себе после учебы, но навсегда остается другом той страны, где он учился.

В Латвии есть Аэронавигационный институт, занимающий по количеству студентов-иностранцев первое место, хотя он и небольшой. А все почему? Потому что он смог обеспечить право преемственности в образовании Рижского летного технического училища гражданской авиации. К ним приезжают дети, выпускники, партнеры тех людей, которые 20—30 лет назад заканчивали это училище. На втором месте — наша Академия. У нас среди студентов учатся 5—7% студентов-иностранцев. Много их в университете им. П. Страдыня, в Высшей Банковской школе их число благодаря стараниям ректора прирастает. Но снижается количество иностранцев в Рижском техническом университете.

Существующие страхи, связанные с экспортом образования и приездом сюда большого количества студентов-иностранцев, думаю, несправедливы и противоречат основным тенденциям Болонского процесса и основным тенденциям развития европейского рынка труда. Страхи по поводу того, что российские студенты приедут сюда учиться, а потом здесь останутся, не имеют под собой основания. Заработать больше они смогут и у себя.

В заключении

И в заключении, хочется отметить следующее. Посмотрите, что сегодня происходит? Мы сталкиваемся с кризисом рождаемости, с миграцией рабочей силы из Латвии. Мы просто теряем рабочих. У нас есть и такая статистика: количество студентов, поступивших в этом году, уменьшилось. Вчерашние школьники уже знают, что такое деньги — они все почти работали летом и заработали свои 300 латов на подсобных работах. У них возникает закономерный вопрос: а зачем мне работать, если уже сегодня без образования я смогу заработать деньги? То есть стимул получения высшего образования пропадает. Таким образом, для нас для всех экспорт высшего образования — это реальный компенсационный механизм, как восполнить дефицит студентов. И это касается всех вузов Латвии