Балтия – СНГ, ЕС – Балтия, Право, Энергетика

Ислам Каримов и Нурсултан Назарбаев.

Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов обсудили достаточно широкий круг тем: от углубления сотрудничества Казахстана и Узбекистана в области промышленных инвестиций, сельского хозяйства, эффективного использования транспортного потенциала до экологических проблем региона и гуманитарной помощи Афганистану.

 
В переговорах присутствовала и ключевая тема. Как было отмечено в официальном сообщении, «во время встречи лидеры двух стран подтвердили взаимную заинтересованность в скорейшей выработке взаимоприемлемого механизма совместного использования водно-энергетических ресурсов центрально-азиатского региона» (http://www.kazinform.kz/rus/article/2249244).

В итоге, президент Казахстана полностью поддержал президента Узбекистана, возражающего против строительства Рогунской ГЭС (Таджикистан) и Камбаратинской ГЭС-1 (Киргизия) без предварительного проведения серьезной международной экспертизы этих проектов. По словам Нурсултана Назарбаева, «пока результатов экспертизы нет, строить плотины нельзя. С президентом Каримовым мы договорились и заявляем, что после получения результатов экспертизы мы готовы участвовать в строительстве этих объектов».

Вопрос водопользования для Центральной Азии традиционно непрост. Однако в последние годы межгосударственные конфликты вокруг этой проблемы приобрели угрожающий характер. Киргизия и Таджикистан — государства, не имеющие нефти и газа, но расположенные в верховьях основных рек региона, — стремятся использовать их для развития электроэнергетики. С этой целью разработаны и уже реализуются проекты по сооружению масштабных гидротехнических сооружений. Узбекистан, Казахстан и Туркмения, богатые нефтью и газом, но расположенные в низовьях рек, опасаются многоплановых (в том числе, экологических) последствий усиленного водозабора.

Особенно озабочен Узбекистан. В случае резкого снижения объема гидроресурсов, поступающих из соседних стран, его монокультурному сельскому хозяйству (его основой является возделывание хлопка) грозит полномасштабная катастрофа. Поэтому проблема водопользования является своего рода «вечным двигателем» конфликта между Узбекистаном — с одной стороны, и Таджикистаном и Киргизией — с другой.

В то же время Казахстан до сих пор не занимал в этом вопросе окончательной позиции. С одной стороны, проблема возможного сокращения водотока для него не столь остра, как для Узбекистана. С другой стороны — Киргизия и Таджикистан в последние годы все в большей мере включаются в орбиту его экономического и политического влияния в рамках процесса так называемой региональной «цепочечной интеграции». Кроме того, надо учитывать все детали отношений Астаны и Ташкента, осложненные до недавних пор борьбой за лидерство в регионе.

В этой перспективе договоренность, достигнутая в ходе встречи президентов Назарбаева и Каримова, носит прорывной характер.

Даже Аркадий Дубнов (российский журналист, авторитетный специалист по Центральной Азии), известный своим скептицизмом, отмечает, что «казахстанско-узбекские договоренности трудно переоценить. Они означают, что решение давней водно-энергетической проблемы региона, угрожавшей стабильности в Центральной Азии, может быть найдено без вмешательства третьих стран» (http://www.vremya.ru/2010/44/5/249793.html).

Однако с другой оценкой Дубнова вряд ли можно согласиться. По его мнению, Казахстан поддержал Узбекистан по «проблеме воды» в обмен на поддержку по вопросу о будущем саммите глав государств Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Казахстан, председательствующий в нынешнем году в ОБСЕ, предложил провести в Астане встречу глав 56 государств-членов Организации. Последний раз саммит ОБСЕ собирался в 1999 г. в Стамбуле. Однако две страны — Узбекистан и США — пока не дали своего окончательного согласия.

По словам российского журналиста, «в первую очередь именно за тем, чтобы уговорить Ислама Каримова снять свои возражения, и отправился в Ташкент президент Казахстана. И если судить по словам г-на Каримова, что успехи Казахстана они рассматривают как успехи Узбекистана, г-ну Назарбаеву это удалось».

Отчасти это, видимо, верно. Казахстан, действительно, уделяет большое внимание реализации своего потенциала в качестве председателя ОБСЕ. Большое внимание придается в Астане и будущему саммиту Организации, намеченному на осень текущего года. Кроме того, в обозримый период Казахстан намерен активизировать и азиатский аналог ОБСЕ — Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии. В этой перспективе следует оценивать и озвученное Назарбаевым (на правах председателя СВМДА) приглашение президенту Узбекистана принять участие в третьем саммите Совещания, которое планируется провести в Стамбуле 7–9 июня текущего года.

Однако не только в этом дело. Гораздо важнее тот факт, что впервые за много лет наметилось сближение не декларативных, а реальных позиций двух наиболее влиятельных, системообразующих государств Центральной Азии, отношения между которыми до сих пор развивались очень непросто, по многим параметрам характеризовались жестким соперничеством.

Соответственно, вновь появился шанс у идеи региональной интеграции, которая в разных формах выдвигалась еще с начала 1990-х гг. В этом ряду стоят такие проекты как Содружество Центральной Азии (1991), Центрально-азиатское экономическое сообщество (1994), Организация Центрально-азиатского сотрудничества (2001). Все они представляли собой этапы развития возникавшего постепенно Центрально-азиатского союза.

Однако этот процесс тормозился конфликтом между Узбекистаном и Казахстаном — каждый из них претендовал на единоличное лидерство в регионе. Более того, этот конфликт имел не только объективное, но и субъективное измерение — непросто складывались отношения между самими главами государств.

Это обстоятельство немаловажно в условиях персонификации власти, характерной для региона, где «президенты Казахстана и Узбекистана вот уже почти двадцать лет ведут негласную борьбу за лидерство в Центральной Азии» (Михаил Калишевский).

Но, по прошествии почти уже двух десятилетий, совершенно очевидно, что интегрированная структура Центральной Азии может быть только биполярной. А отношения между Астаной и Ташкентом должны напоминать франко-германское партнерство в ЕС.

Разумеется, как будет развиваться реальный ход событий, сейчас далеко неясно. Но, в любом случае, в процессе интеграции в Центральной Азии открылось, как говорят специалисты по стратегическому планированию, новое «окно возможностей».