Интервью, Латвия, Люди дела, Прямая речь, Финансы

Решение ехать

У Михаила и в мыслях не было уезжать из Риги, хотя тогда репатриировались в Израиль многие еврейские семьи. На дворе стояли 1970-е годы. В родном городе было все – успешная футбольная карьера, диплом инженера-химика, увлекательная работа в патентном бюро, друзья, любовь... Сравнивать было не с чем, да и не приходило в голову. Сначала, выйдя замуж, уехала сестра, и родителям пришлось подписать бумагу, что они не возражают. После этого о продвижении по службе им можно было забыть. Зато каким-то чудом через несколько лет маме удалось съездить к ней в гости.

После этого решение об отъезде всей семьи было принято, но жизнь упорно не хотела меняться, и трудно было поверить в надвигающиеся события. Михаил работал в Патентном бюро и играл в футбол до последнего дня. Кстати, известный всем бренд Рижского бальзама проходил через его руки. Проводить на поезд пришли немногие – опасались. И вот апрельский день, все в сборе, легко представляется себе Рижский вокзал с его суетой, привычными порыжевшими рельсами и запахом влажного асфальта. А когда поезд тронулся,окончательно, страшно и бесповоротно, стало ясно – назад пути нет!

В Израиле

Наверное, все эмигранты пытаются оценить в пути багаж своих знаний и умений, что пригодно в новой жизни, а что нет – вот, английский у меня хороший, а пройденные «курсы художественного свиста» вряд ли пригодятся; верят в удачу и в то, что сохранится привычный уклад жизни, только к нему прибавятся еще разнообразные «бонусы и бенефиты».

А по приезде начинается выживание и культурный шок. И гложет многих предательская мыслишка – в моей стране и небо было голубее и люди добрее... На этом этапе ничего не вернет утраченное равновесие – ни дипломы, ни амбиции, ни помощь друга – нужна толстая броня из позитивного мышления и отсутствие жалости к себе.

В Израиле Миша перестал профессионально играть в футбол. Устроился на работу по специальности в бюро по разработке проектов заводов по производству растительных масел и научился говорить с начальством о зарплате. В остальном все как-то устроилось – родители открыли зубоврачебную практику. Страна оказалась диким Востоком, где по иронии судьбы на евреев из Союза вешали ярлык «русский».

Наша Торонтовка

Прошло несколько лет, и однажды друг пригласил Михаила погостить в Торонто. Город, несмотря на всю свою внешнюю неприглядность огромной индустриальной деревни, оказался неожиданно гостеприимным. Уже не пара десятков тысяч русскоязычных эмигрантов как тогда, а сегодняшние почти полмиллиона назовут этот город «Наша Торонтовка».

И вот все эти бестолковые улицы и улочки с маленькими, чистыми, но совершенно одинаковыми домиками в английском стиле и торчащими не к месту здесь и там серыми блочными небоскребами, словно на позвоночник, нанизаны на самую длинную, пятизначными номерами уходящую далеко в пригороды, улицу Янг. Именно по ней осторожными шагами, не имея шансов заблудиться, ходят приезжие и эмигранты и здесь, случайно заглянув в одно из агентств по трудоустройству, Миша нашел работу.

Агент ухватился за него, как за последний шанс – на весь немаленький Торонто не оказалось второго инженера химика-технолога, специализировавшегося на растительных маслах. На интервью оказалось, что в Канаде за эту работу предлагают зарплату ровно в пять раз больше, чем в Израиле. Конечно, сказать нет было невозможно, и фирма срочно оформила разрешение  на работу в Канаде. Через пару лет, правда, все поменялось – более интересной и многообещающей оказалась финансовая индустрия. Получив необходимые знания, Михаил взялся «штурмовать» североамериканские рынки, что и делает с успехом до сих пор.

In vino veritas

В Старой Риге в наши дни хорошо работать – такая уютная атмосфера с маленькими ресторанчиками, магазинчиками и лавочками-шкатулочками, торгующими янтарем и шарфиками, шапочками, носочками ручной вязки. В общем, Маргарите повезло –учебу на филологическом факультете в Латвийском университете получалось успешно совмещать с работой сомелье в винном бутике и ресторане в старом городе. Сложность состояла только в том, что с первого взгляда все бутылки выглядели одинаково, и только через некоторое время стали открывать свои секреты, ароматы, географию, историю и биологию.

Вот уж точно – вино объединяет людей. Среди покупателей не только известные латвийские и нелатвийские политики, журналисты, актеры и бизнесмены, но и туристы, иногда, из очень экзотических стран. Для них фирма устраивала дегустации латвийского алкоголя на трех языках, поили-угощали и среди ходящей строем, обвешанной фотоаппаратами толпы японцев или раздобревшей от местного пива стайки финнов да немцев, выделялись люди, с которыми хотелось пообщаться чуть подольше. Конечно, они задавали много вопросов, с помощью ответов пытаясь расширить границы традиционной экскурсии.

Встреча

Миша прилетел в Ригу в 2004 году летом только второй раз со времен своей эмиграции. И то по делу. Многие друзья и все родственники давно живут в других странах, а гулять по родному городу все равно, что общаться со старым подзабытым другом – есть много общего, но сколько воды утекло с тех пор... Тем более, когда расставались – прощались навсегда. А тут на каждой маленькой улочке взгляд упрямо ищет знакомые лица.

В тот вечер знакомых лиц Миша не встретил, а потакая давно обретенному интересу к вину, набрел на тот самый бутик, где работала Маргарита. Увидев его, она уже было открыла рот, чтобы поздороваться по-английски. Уж очень далеким от местной реальности он показался – подтянутый, спортивный, одетый скромно и без претензии. Миша заговорил по-русски простыми англообразными предложениями. Было приятно, что долго не звенел звоночек на входной двери, возвещающий о появлении покупателей, и было время поговорить о вине, о Латвии и о Канаде. Оказалось, что Миша коллекционирует красные вина из Нового Света, южной Франции, Италии и немного белые эльзасские.

Маргарита к стыду своему почти ничего не знала о Канаде, а эмиграцию представляла по университетским учебникам в виде многочисленных литераторов и аристократов времен декаданса, бежавших от революции. Ну да – были еще одноклассники, уехавшие работать за границу, шансон с Брайтон Бич (фи!) и неближайшая родня в Израиле.

Миша рассказал смешную историю о том, что, когда он жил в Риге, с бутылкой вина в приличный дом не пускали. Отправляли за тем, что покрепче. И уже позже в Канаде, попробовав знаменитый эльзасский Gewurztraminer, он понял, каким удивительным может быть вино. В то время торонтские алкогольные магазины выглядели достаточно странно и были похожи скорее на библиотеку. Покупатель выбирал вино не по этикеткам, а по карточкам. Потом сдавал их продавцу и, оплатив, получал желаемый товар. Считалось, что алкогольное разнообразие на прилавках настраивает клиента на разнузданное пьянство.

С тех пор в провинции Онтарио сохранился невиданный нигде в мире государственный динозавр-монополист, который торгует алкоголем со всего мира, не позволяя это делать частным компаниям. Единственным исключением являются магазинчики, продающие местные канадские вина. Кстати, когда Михаил только приехал в Онтарио, виноделие переживало здесь каменный век – немногочисленные виноградники были засажены виноградом Concord, на который уважающий себя винодел даже не посмотрит. Сейчас здесь выращивают, порой небезуспешно, такие классические сорта, как Riesling, Chardonnay, Merlot, Pinot Noir и даже пахнущий розами и фруктами личи Gewurztraminer.

Новый горизонт

Маргарита уезжала из Латвии в Канаду весело и беззаботно как в отпуск. Университетский диплом был в кармане. После пышной свадьбы в Риге было путешествие в Барселону, продолжение банкета в Тель-Авиве и Торонто. Сколько вина было выпито!

Была уверенность в том, что на новом месте ждет только хорошее. Однако первый год работать было нельзя – не было официального разрешения, пока шел процесс эмиграции. Друзей и знакомых тоже не было – даже сам стиль жизни в огромном мегаполисе не склоняет к уютным посиделкам. Люди живут своими семьями и ходят в гости по расписанию. Да и расстояния по рижским меркам огромные, за час и даже за два город поперек не проедешь.

Оказалось, что переехав в другую страну, как будто учишься ходить заново. И пространство, как в детстве, расширяется потихоньку от своего дома и ближайшего магазина до даунтауна, места работы, каких-то пригородов, в которых живут знакомые. Потом узнаешь, где находится Ниагарский водопад, виноградники и винодельни, куда можно запросто заехать на дегустацию.  В Онтарио в первые месяцы достаточно комфортно общаться – люди вежливые, всегда подскажут и помогут.

Торонто вообще оказался некоторым подобием Вавилонской башни. После Риги кажется очень странным, что люди могут выглядеть так по-разному. Здесь интересно поездить по районам – русскому, итальянскому, индийскому. Есть даже латышская деревенька. Культуру эмигрантов начинаешь познавать через еду, запах, которой плотным облаком висит на всех главных улицах.

В маленьком семейном вьетнамском ресторанчике подают прямо на газовой горелке замечательное жаркое из козы, в индийском – неожиданно русскоговорящий индус-официант рекомендует малиновую острую курицу Тандури и карри всевозможных оттенков и вкусов, в маленьких бистро можно попробовать совсем неизвестные блюда островной кухни, например знаменитые роти.

Русские рестораны навевают ностальгию по разным десятилетиям советской и потом уже российской жизни: блины с икрой, маринованные овощи, чехлы с бантами на стульях, псевдодворянский кич, светомузыка и подзабытые уже давно на постсоветском пространстве шлягеры. Зато очень по-домашнему, можно приносить свое вино и даже правильные бокалы, которых ни одно заведение почему-то не держит.

Маргарите повезло, правда, не сразу. Через три года после приезда, отработав в итальянском ресторане ради повышения уровня разговорного английского, закончив престижные международные курсы по вину, перерыв весь интернет и исходив порядочные расстояния по бесконечной улице Янг со стопкой резюме, она, наконец, нашла работу в большой канадской компании, которая занимается продажей местного вина. Кто ищет, тот и в чужой стране обрящет. Хотя сами канадцы, родившиеся здесь, уже все давно все обрели и их пугают эмигрантские амбиции. Потому что в их понимании интересной работы не бывает – бывает замечательная работа на правительство, которая дается человеку стабильно, раз и навсегда.

Вообще, здесь хорошо приживаются любители спокойной и размеренной деревенской жизни. Именно поэтому история эмиграции Михаила и Маргариты не закончилась, ведь на свете есть немало мест, где жизнь кипит. А может само понятие эмиграции начинает исчезать, потому что преодолевать расстояния становится все легче, и нет больше этого болезненного понятия «уезжать навсегда».