Образование и наука, Общество, Прямая речь

Вопросов по поводу «преступных деяний» возникает много.  Во-первых, их совершение относится к весьма давнему прошлому. В то же время, уголовные статьи за сексуальное насилие во всех странах европейской культуры насчитывают уже не менее полвека, т.е. наверняка это законодательство было в силе и к моменту их совершения. Во-вторых, часть инкриминируемых виновникам действий до сих пор не входит в рамку уголовно наказуемых действий (например, сексуальные предложения), часть действий можно рассматривать лишь как незначительное нарушение этикета поведения в публичном месте (например комплименты по поводу обнаженных частей тела), а часть даже в качестве таковых до недавнего времени не рассматривались, ибо совершались в личных апартаментах в ночное время, где люди могут себе позволить следовать своим чувствам, а не социальным нормам.

Избыточность этих претензий очевидна уже сейчас, но, скорее всего, их будет еще больше, ибо медийный маховик запущен и все государственные и частные структуры вынуждены с ним считаться. Атмосфера для такого «взрыва возмущения» была подготовлена уже к началу нашего века. Феминизм устойчиво побеждал во все большем количестве стран европейской культуры, что приводило не только к увеличению женщин во властных структурах, но и в формальных и неформальных нормах сексуального поведения. Зона допустимых касаний женского тела стала медленно, но верно сужаться, также как и набор допустимых слов и жестов. Именно на этом фоне и начало разгораться зарево сексуальных скандалов под общим лозунгом «бей насильников!». Однако, речь сейчас идет не столько о действительных преступниках, сколько о мишенях этой компании. Возникают вполне определенные и неизбежные вопросы: что стоит за этой медийной компанией и к чему это может привести?

По поводу конкретных скандалов мнения могут расходиться, однако, вполне очевидно, что судебные иски «жертв насилия» направлены исключительно против весьма состоятельных и известных людей и предполагают вполне очевидную надежду на достаточно щедрую материальную компенсацию. К тому же, хотя инициатива в адюльтере чаще всего принадлежит мужчинам, однако, люди во власти чаще ему подвержены, чем вне ее, причем существенных половых различий во внебрачных отношениях среди руководителей не обнаруживается (Lammers, Maner, 2016). В череде нынешних скандалов мишенями выступают лишь высокостатусные мужчины. 

Наиболее вероятно, появление настоящей волны весьма запоздавших разоблачений говорит скорее всего о новом витке общего феминистического наступления в медийном и социально-политическом пространстве.

Раньше актрисе N. было стыдно кому-то говорить о том, что она не хотела отдаваться боссу-папочке и он ей совсем не нравился, но ей пришлось это сделать «ради карьеры». До недавнего времени ее откровения могли быть осмеяны, ибо окружающим было не очень понятно кто кого в этой ситуации использовал и многие предполагали бы, что именно актриса использовала босса для получения хороших ролей. Теперь она становится «жертвой сексуальных домогательств», получает дополнительное паблисити, а также вполне может претендовать на моральную и материальную компенсацию как жертва насилия, и может уверенно продолжать карьеру уже без удачно похороненного босса-папочки. «Жертвами» уже становятся не только отдавшиеся душой и телом, но и те, кто этого не делал, но лишь получал «непристойные предложения», «грязные комплименты» или прикосновения к самым сокровенным частям тела.

Что ждет страны европейской культуры в результате этой волны «разоблачений»?

Потенциальными объектами судебного преследования может стать большинство представителей мужского пола, как более озабоченных сексом. Действительно, как показывают многочисленные исследования, сексуальные потребности мужчин на всех этапах жизни превосходят эти потребности женщин (Baumeister, Catanese &Vohs, 2001). Сохраняющееся превосходство в материальном ресурсе также известно. Благодаря этому в обществе с древних царств до недавнего времени сложился культурный комплекс ухаживания, где активная роль однозначно отводилась мужчине. При этом, мужчины всегда были склонны этот процесс ухаживания сокращать и переводить в другую плоскость, а женщины удлинять и легитимизировать.

Многие века жизни в патриархальном обществе женщины были вынуждены подчиняться желаниям мужчин, обладающих властью и необходимым материальным ресурсом, стараясь при этом получить максимальные материальные бонусы для себя и своих детей. Будучи дискриминированной частью общества, женщина должна была использовать свой фертильный период для максимальной репродукции, ибо ведущей функцией брака и главной задачей женщины оставалось деторождение. Многочисленные беременности, роды и выкармливание детей в значительной степени подавляли сексуальность женщин. Не меньшую лепту в такое подавление вносило сексуальное насилие со стороны мужчин и их презрительное отношение к женскому полу, в течении многих веков считавшееся нормой. Лишь в наиболее привилегированной части общества женщины могли себе позволить делать паузы после рождения наследника и думать об альтернативных вариантах удовлетворения сексуальной потребности.

Именно элита европейского общества, вопреки строго моногамному браку, узаконенному церковью, демонстрировала полное пренебрежение к декларируемой святости брака и в течении многих веков скорее утверждали в качестве нормы адюльтер (Бреслав, 2017а). Вообще, только в ХХ веке брак по взаимной любви стал становиться в большинстве европейских стран нормой и любовь превратилась в важнейшее условие не только брака, но и секса (Бреслав, 2017б). В начале ХХ века появление феминистического движения этому весьма способствовало, также как и изменению представлений о роли женщины в обществе. Соответственно, только в это время стали ужесточаться санкции против сексуального насилия в законодательстве этих стран, ибо законодательство не только отражает систему власти, но и фиксирует изменение соответствующих норм поведения в обществе.

К сожалению, очень часто реформаторы, достигнув известных успехов, входят во вкус перманентной борьбы за свои права. В известной степени, это произошло и с феминистским движением, часть из которого стала политическим мэйнстримом, т.е. нормой политической жизни. Равноправие было достигнуто, но этого оказалось мало, ибо в силу объективных половых различий мужчины почти во всех профессиональных областях лидировали и, соответственно, обладали более высоким статусом и доминировали на более высоких уровнях профессиональной карьеры. Началась борьба и против различий в оплате, против неодинаковой представленности в органах власти и т.д. И в этой сфере в ряде стран, особенно в Северной Европе, был достигнуты большие успехи. Теперь очередь дошла и до сексуальной сферы, где институт ухаживания лишь ненамного изменился с патриархальных времен. И здесь мужчины оставались лидерами – они проявляли инициативу и в сексе, и в матримональных предложениях.  По-видимому, для многих женщин во власти такое положение дел выглядит сегодня весьма архаическим.

Теперь мы живем уже далеко не в патриархальном обществе и изменение социальных приоритетов, а также борьба за власть приводят к тому, что нормой снова становится подавление сексуальности, но уже не женской, как это было все предшествующие века, вплоть до ХХ века, а мужской. «Непристойные предложения» и нежелательные касания женского тела, скорее всего, останутся достоянием лишь социальных низов, а все остальные будут советоваться с адвокатом, прежде чем пригласить даму отужинать или встретиться в более или менее интимной обстановке. В эту сторону, как мы видим, двинулся маятник половой политкорректности.

Возможные последствия волны сексуальных скандалов выглядят достаточно прогнозируемыми. Когда в европейских странах начинала преследоваться проституция, то сексуальная преступность в обществе росла (Бреслав, 2017а). Так и сейчас – запрет на сексуальную инициативу приведет, скорее всего, к снижению межгендерной активности и так уже не слишком активных мужчин и учащению альтернативных форм удовлетворения сексуальных потребностей, что, в свою очередь, будет увеличивать количество одиноких и разочарованных представителей обоих полов.

Соответственно, в долгосрочной перспективе рождаемость будет продолжать снижаться. Сохранение общества при этом будет обеспечиваться лишь иммиграцией мужского молодняка из стран не слишком подверженных феминистским веяниям. Так что предрекаемую участь Франции рано или поздно разделят остальные страны европейской культуры, которые в дальнейшем еще в меньшей степени окажутся способными обеспечить не только прирост, но и просто сохранение среды обитания носителей этой культуры. По-видимому, нынешний медийный бренд, поддерживаемый весьма многими и уважаемыми социальными институтами, чреват весьма серьёзными и долгосрочными последствиями, многие из которых не осознаются теми, кто в большей или меньшей степени способствовал созданию этого бренда.

Использованная литература

Baumeister, R. F., Catanese K. R., & Vohs, K. D. (2001). Is There a Gender Difference in Strength of Sex Drive? Theoretical Views, Conceptual Distinctions, and a Review of Relevant Evidence. Personality and Social Psychology Review, Vol. 5, No. 3, 242–273.

 Lammers, J., Maner, J. (2016). Power and Attraction to the Counternormative Aspects of Infidelity. Journal of Sex Research.Vol. 53 (1), 54-63.

 Бреслав Г.М. (2017а). К истории социального института проституции и адюльтера. Журнал социологических исследований, Том 2, № 2, 34-52.

Бреслав Г.М. (2017б). В поисках настоящей любви: психологический взгляд на историю литературных проекций. Журнал филологических исследований, Том 2 № 2, c. 20-40.