Кризис, Образование и наука, Прямая речь, Финансы, Хорошо для дела, Экономическая история

Балтийский курс. Новости и аналитика Пятница, 29.03.2024, 00:08

Через корпоративный фашизм к гиперглобализму. Где истоки кризиса?

Юрис Балтгайлис, Dr. oec, специально для БК, Рига, 24.07.2017.версия для печати
5 ноября 2008 года королева Елизавета II официально открыла новое отделение Лондонской школы экономики, старейшего в отрасли учебного заведения мира. После экскурсии по впечатляющему зданию, королева встретилась с преподавателями школы. Формат церемонии был оговорен за несколько месяцев до визита, но за семь недель до этого разгорелся глобальный экономический кризис, в огне которого буквально сгорали крупнейшие банки мира. Случай выглядел вполне резонным, чтобы королева задала собравшимся аристократам мировой экономической мысли очевидный вопрос: почему никто из них не смог предсказать этот кризис? Вопрос не в бровь, а в глаз! Как так случилось, что все эти блестящие экономисты и крупнейшие банкиры, со всеми изощреннными теориями и компьютеризированными моделями, не смогли увидеть приближения катострофы?

Британская академия созвала конференцию с целью выработать ответ на вопрос, который был отправлен королеве лишь в июле 2009 года.  Он включал перечисление широко известнных проблем, таких как глобальный макроэкономический дисбаланс, недостаточное управление банковскими рисками, слабое регулирование финансовой деятельностью. Главный диагноз, поставленный Британской академией, гласил: "Каждый из участников процесса занимался своим делом, не выходя за рамки допустимого, но никто не дал себе труда посмотреть на всю картину в целом; индивидуальные риски не производили впчатление чрезмерных, но угроза всей системе как таковой оказалась огромной".


То есть вывод, что никому не удалось увидеть всю картину в целом, вряд ли может быть исчерпывающим для  всех, кого кризис лишил работы, сбережений и доверия правительствам. Ведь задача макроэкономистов, глав центробанков и прочих регуляторов финансовой деятельности как раз и состоит в том, чтобы видеть всю картину целиком?


В 1696 году парламент Англии озаботился проблемой отчеканенных монет. Использование драгоценных металлов для чеканки монет несло серьезную угрозу. Если рыночная цена металла превышла цену монеты, монеты просто перплавляли и продавали ювелирам. Нехватка денег, исчезающих из оборота, осложняла торговлю. Население стремилось снять с монет как можно больше серебра; люди срезали с монет края, стачивали их и стесывали. В 1695 году, проведенная правительством экспертиза показала, что подавляющее большинство находившихся в обороте монет имело в своем составе только половину от изначального объема серебра, а полновесные серебряные монеты, полученные из серебряных слитков, стоили почти на 25 процентов больше! Аналогичные проблемы регулярно возникали и раньше, нумизматам хорошо известны византийских золотые монеты с обрезанными краями, которые во всех случаях имели высокий престиж и были в обороте в странах античного мира, в этом случае менялся их номинал. А во Франции с 1285 по 1490 годы королевская казна получала большую часть доходов за счет сеньоража, то есть когда государи резко обесценивали или вовсе упраздняли находящиеся в обращении монеты, чтобы получить огромные доходы за счет выпуска новых  монет, но стоящих уже  дешевле.


 В нашем случае в Англии имела место инфляция, и как следствие, росла стоимость серебра или золота. Поэтому в Англии номинал монет периодически искусственно повышали в соответствии с возросшей ценой содержащегося в них серебра. Позже решили вообще сократить долю серебра в монетах всех номиналов, чтобы рыночная цена драгоценного металла меньше влияла на стоимость самих монет.


Это предложение встретил в штыки самый уважаемый ученый той эпохи, философ Джон Локк. По его мнению, такое предложение исходило из неправильного понимания денег и денежного стандарта, то есть получается, что как бы деньги отрывались от собственно монет. Локк считал, что деньги и есть серебро - ни больше, ни меньше! Что касается денежного стандарта, то по мнению Локка "фунт" -  это просто термин для описания определенного количества серебра. К ужасу большей части финансового истеблишмента Англии политическое влияние и авторитет Локка оказался настолько велик, что в январе 1696 года парламент Англии решил, что обрезанные и истертые монеты перестанут считаться законным средством платежа и предложил их сдать населению в казну для переплавки. Появились тысячи хуже информированных людей, которые не успели сдать монеты. Внезапное перераспределение богатства между теми, кто имел доступ к важной информации и успел сдать старые монеты по номиналу и всеми остальными, стало началом полной сумятицы. Правительству удалось вывести практически все существовавшие монеты из оборота, но после перечеканки их вернулось гораздо меньше. Огромное их количество тут же было вывезено за рубеж, в страны, где были высокие цены на серебро. Возникла острая нехватка монет, цены упали, началась дефляция, сократились объемы торговли, рост и стабильность английской экономики были подорваны денежной философией Локка.


В традиционных обществах существовали ограничения, определяемые общественными обязательствами земледельцев перед вождями, вождей перед жрецами и так далее. И вот античные греки, освоившие денежное общество и имевших серьезную научно-философскую базу, забеспокоились, что не существует предела накопления богатства, а поскольку статус в денежном обществе - категория по определению относительная, а не абсолютная, то подобное общество рискует превратится в бесконечное соревнование всех со всеми. Избыточное накопление, потребление и борьба за статус становятся серьезнейшей проблемой. Греки понимали, что жизнь в денежном обществе автоматически означает согласие с идеей универсальной экономической ценности, а также возможностью измерения этой ценности и ее передачи от одного человека другому. Стоит обществу принять эти идеи, и все остальное следует само собой. 


Поскольку у экономической ценности нет границ, в денежном обществе нет и какого-либо фиксированного ориентира. Отсюда и ведет происхождение рыночный капитализм, бесконечная погоня за статусом и неутолимой жаждой денег. Аристотель в результате долгих размышлений приходит к выводу, что деньги - не просто далекий от идеала, но и вообще нежизнеспособный механизм организации общества. Трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида - пик классической греческой мысли и культуры - постоянно указывают на недостатки подобной модели. Их персонажи достигают своей цели - денег и власти, но платят за это изоляцией от общества и семьи. Интересно что с античными греками солидаризируется ведущий теоретик западного либерализма и один из создателей автрийской экономической школы после первой мировой войны Людвиг фон Мизес. Он с беспокойством подчеркивал, что человек должен иметь время для общения с собой и поэтому место капитализма должна занять другая экономическая система, которая не гоняется без устали за новинками и новизной.


Один из известных шотланцев Джон Ло, сумевший в 1715 году первым создать во Франции банк, наделенный правом печатать деньги утверждал, что золото и серебро, медь, банкноты, помеченные ракушки всего лишь знаки, с помощью которых богатство только передается. "Глядя на золотую крону, - говорил Ло, - я вижу документ, оформленный на определенных условиях", что вступало в полное протеворечие с утверждениями Локка, видившего в деньгах лишь ценность драгоценного металла.  Поэтому Ло убедил короля Франции, что обьем напечатанных денег больше не должен зависеть от имеющегося у банка запасов золота и серебра. Отныне денежный стандарт Франции определялся исключительно решением короля Франции. Этим решением Ло вытянул Францию, которая к этому времени уже полвека не вылезала из войн, из долговой ямы и даже на волне успеха был назначен Генеральным контролером финансов Франции, но все равно кончил плохо! Его враги прекрасно понимали, что денежная система работает хорошо, пока сохраняется вера в ее надежность. Кризис доверия неизбежно ведет к краху. Что они и сделали, проведя мощную очернительную компанию против его банковских структур и народ побежал скидывать их акции, цены акций рухнули, а Ло разорившись, оказался на тюремной койке.


В "Исследованиях о природе и причинах богатства народов" еще один великий шотландец Адам Смит впервые сформулировал системную теорию, связывающую поведение индивида со структурой экономики в целом. Смит дал описание общества, в котором мерилом всех вещей является экономическая ценность, а статичные традиционные общественные отношения вытеснены динамичными денежными отношениями.  В частности Смит показал, как взаимодействие спроса и предложения приводит к установлению цен, которые оздоравливают рынок.


Так как деньги - всего лишь товар, подчиняющийся тем же законам, что и другие товары, разьяснял другой известный французский экономист Жан-Батист Сей в своем "Трактате по политической экономии", данный механизм может быть распространен на денежный рынок. Все тот же локковский взгляд на деньги в интерпритации Смита звучит так, что свободный рыночный механизм рождает цены, которые постоянно оздоравливают все рынки в экономике, и в итоге, все, что производится, потребляется! 


Из этого положения исходит и Сей, который проводит версию того, что производство товаров и создает спрос на эти товары. Этот результат, известный как Закон Сея, был широко принят на вооружение как центральный принцип классической макроэкономики!


Однако в последующем это положение Сея подверглось жестокой критике. Ряд экономистов высказался в том смысле, что в монетарной экономике закон Сея не работает! Нет никакой гарантии, что совокупное предложение будет всегда равно спросу - по той простой причине, что в монетарной экономике люди не обязаны тратить все свои доходы на товары и услуги, а могут вместо этого откладывать деньги. Опыт Великой депрессии в период между двумя мировыми войнами дал замечательному английскому экономисту Мейнарду Кейнсу понимание того, что если частный сектор не желает тратить, то вкладываться должно правительство. Это стало основным положением кейнсианства, призванное помочь тем, кто определяет политику после кризиса. Кейнс озадачился проблемой не замеченной Локком, что в мире царит неопределенность. Ликвидность испаряется, платежеспсобность переоценивается, а имеющаяся в данный момент сеть долговых обязательств внезапно теряет живучесть. А ведь именно сеть взаимосвязанных долгов должна уметь адаптироваться к изменившейся ситуации, а именно этого часто и не происходит, так как сами деньги, формирующие эту сеть, не реагируют на кризисные изменения. Вот пусть правительства и затыкают такие дыры, на которые не реагирует рынок и деньги, - заключил Кейнс.  Роль политической власти в денежной системе - не случайность. Деньги зависят от доверия общества, в бизнесе кредит - то же, что уверенность в правительстве, и то и другое способно расти и создать их искусственно невозможно.


Дело в том, что классические экономисты по-разному понимали деньги и финансы. За спинами Адама Смита и его последователей маячил призрак Джона Локка и его монетарного "натурализма". По Локку, деньгами могли служить лишь золото и серебро. Напротив, инструменты частного кредитования деньгами не считались - они лишь служили заменой деньгам и имели стоимость ровно до тех пор, пока были обеспечены реальным золотом или серебром. Получается, что в кризисной ситуации все будут стараться накапливать только драгоценный металл, а центральный банк оберегать свои запасы или выдавать золотые ссуды под высокий процент.Однако вскоре экономисты и банкиры после ряда кризисов пришли к общему пониманию ситуации: при кризисе в дефиците не золото, а доверие и надежность, восстановить которое в состоянии только центральный банк, при готовности обменивать долги потерявших доверие частных предпринимателей на собственную "сувереннную" валюту. То есть деньги - это не товар, а кредит доверия!


Американский экономист Кеннет Эрроу и французский математик Жерар Дебре предложили формальное математическое доказательство закона Сея подтвердив, что рыночная экономика имеет тенденцию к "общему равновесию", если конечно на рынке не возникает избыточного спроса или предложения. Однако тут же появились возражения, утверждавшие, что сие доказательство справедливо без денег! То есть Эрроу и Дебре по существу доказали, что в серьезном экономическом анализе деньгам просто нет места. Время от времени появлялись экономисты, типа Милтона Фридмана, главного идеолога "шоковой терапии", которые обращались к правительствам и общественности, настойчиво доказывая важность денег в экономическом анализе. Последующие полвека пришли в долгих спорах ученых мужей и правительственной бюрократии, которые закончились тем, что и те, и другие, игнорируя существенные связи между ценными бумагами, вращающимися на рынках капитала, и денежной системой, которой управляли правительства и банки, выстроили каждый свою систему: ученые мужи - теорию финансов без макроэкономики, а бюрократы - на базе классических законов Сея макроэкономику без финансов. В итоге из "безденежной экономики" классической школы развилась ортодоксальная макроэкономика, то бишь учение о монетарном обществе, преподаваемое в университетах и используемое центробанками. А практики судорожно уцепились за академическую концепцию о финансах, как интрументе торговли, нашедшую применение в бизнес-школах и частных банках.


И вот теперь попытаемся ответить на вопрос королевы Великобритании: "Почему никто из экономистов не видел откуда нагрянет кризис?" Ответ прост: потому что в их базовой концепции макроэкономики отсутвовали деньги. Другой вопрос банкирам и их регуляторам: "Почему никто из вас не понимал, что вы проводите опасную политику?" Да потому что в их концепции финансов отсутствовала макроэкономика! Ведь центральные банки заботились в первую очередь о низкой и стабильной инфляции, чтобы гарантировать экономическую и финансовую стабильность, а цены на кредиты и активы их мало интересовали.  Чем успешнее центробанки душили риски инфляции, тем увереннее действовали инвесторы, готовые скупать все более рискованныфе активы, позволяющие им зарабатывать на повышенных ставках за риск. Денежная стабильность фактически породила нестабильность финансовую.


Где же рыночная экономика?

Крупнейший американский экономист и бывший советник президента Кеннеди, Джон Кеннет Гелбрейт, который большую часть свое долгой жизни выступал апологетом самого капитализма, на излете своей жизни в книге 2004 года "Экономика невинного обмана: правда нашего времени" заключил, что слово "капитализм" употребляют лишь радикальные и откровенные защитники этой системы "... да и то не часто". Сегодня естественный отбор выдержали термины "рыночная система", "рыночная экономика", "рыночное хозяйство"! По этому поводу Гелбрейт заключил, что поиски неопасной альтернативы термину "капитализм" в США приняли попытку использовать "свободное предпринимательство", но оно не прижилось, так как свободного принятия решений предпринимателями, так и не наблюдалось. В Европе появилось словосочетание "социал-демократия" - смесь капитализма и социализма, сдобренная состраданием к бедным и нуждающимся. Потом пытались применить понятие "новый курс", но это уже использовалось в части стороннников Рузвельта.  В итоге прижилось выражение "рыночная система", так как оно не имело негативной истории, да у него и не было истории! По мнению Гелбрейта: "Вряд ли можно было отыскать термин, более лишенный всякого смысла..."


Важнейшими признаками рынка, как объясняют учебники, является конкуренция, которая обеспечивает "стихийное" формирование цен, эдакая невидимая рука по Смиту! Последние являются "равновесными" и "справедливыми". При рыночных отношениях продавцы и покупатели имеют свободу выбора контрагентов и пр.


Может такой рынок и был при Адаме Смите, но сегодня между последними образовались серьезные посредники в лице банкиров, причем банкиры не просто посредники, но и монополисты, потому что производят самый дефицитный в "рынночной экономике" товар - деньги. И вот по молодости троцкист, в последствии видный американский общественный деятель Линдон Ларуш, который несколько раз баллотировался на пост президента страны, вдруг заявляет, что американский капитализм можно охарактеризовать как один из видов фашизма. В реальности идея фашизма впервые начала разрабатываться в Италии Бенито Муссолини еще в 20 -е годы прошлого века, который утверждал, что фашизм следовало бы называть корпоративизмом, поскольку это слияние государства и корпоративной власти.  Причем фашизм, зародившийся в Италии, возник не как доктрина, а как метод, способ завоевания власти. Сам Мусолини определял фашизм, как организованную, централизованную и авторитарную демократию. И думал ее строить посредством корпоративных, социальных и воспитательных учреждений. То есть здесь примат государства, которое посредством корпоративных связей сливается с экономикой и определяет ее развитие.  А теперь современная Америка, где известный американский публицист Наоми Кляйн в своей книге "Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф" прямо заявляет, что более точный термин для системы, которая стирает границы между правительством и большим бизнесом называется корпоративизмом! 


"Эти политические и корпоративные элиты отнюдь не освобождают рынок от государства, они просто сливаются с ним, присваивая себе право распоряжаться ресурсами, которые ранее принадлежали обществу..." - гневно заявляет Кляйн.  В своей книге автор приводит многочисленные примеры слияния ближайшего окружения президента Буша-младшего с военно-промышленным комплексом, что позволило высшим чиновникам и корпорациям заработать миллиарды долларов на Иракской войне, где погибли или были покалечены миллионы людей. Похожие картинки корпоративного поведения она приводит и по другим странам: России, Китаю, Аргентине и т.д. Правда в современном мире корпаративное государство увлеченно строят сами корпорации, не брезгуя стипендиями и своими акциями для вербовки чиновников из властных структур. Просто в условиях многопартийной системы, в отличие от авторитарных режимов, периодически проходят перевыборы и меняются ключевые чиновники, что требует от корпораций напряженных усилий по рекрутированию новичков в свои кланы и естественно заботиться об отличившихся на ниве сотрудничества с корпорациями, пристраивая к себе на солидные должности, дабы другие видели перспективу.


Теперь сравним наше время и подходы доктрины фашизма Муссолини. С какого бы конца вы не начинали - результат один: то ли процесс идет со стороны государства по схемам Дуче, то ли наоборот, как в сегодняшней Америке, корпорации заглатывают государственный пирог, но в результате корпоративизм постепенно завоевывет мир!  Да же в тех же договорах Трансатлантического партнерства между Европой и США (TTIP) или создании зоны свободной торговли между ЕС и Канадой (СЕТА), который уже подписан, лежат факторы геоэкономического и политико-стратегического порядка. Во-первых, в полную силу дал о себе знать эффект гиперглобализации – опережающего роста международной торговли по сравнению с мировым ВВП (в период с 1950 г. ВВП увеличился в 8 раз, а торговля – в 32 раза). При этом до 80% экспорта США приходится на долю 1% американских компаний ‒ как правило, ведущих транснациональных корпораций, требующих от властей создания благоприятных внешних условий для дальнейшей трансграничной экспансии. (В странах ЕС концентрация экономической мощи не столь велика: 85% экспорта обеспечивают 10% компаний).


Одно из центральных мест на переговорах по ТТIP отводится вопросам либерализации торговли услугами. Это и понятно, поскольку на сервисный сектор и в Соединенных Штатах, и в странах Европейского союза приходится свыше 70% ВВП, именно в его отраслях сконцентрировано подавляющее большинство рабочих мест. Обмен услугами занимает в системе американо-европейских экономических связей видное место и в период 2009‒2014 гг. вырос почти на 20%: с 313,4 млрд. до 388. млрд долларов. При этом, в отличие от торговли товарами, обмен услугами с ЕС складывается для США с крупным профицитом, что объясняется научно-технологическим превосходством американских корпораций в целом ряде ключевых секторов: финансовом, компьютерных услуг, телекоммуникационном, рекламном, образовательном, оборонном.


Данный сектор, который охватывает финансы, телекоммуникации, строительство, туризм, образование, здравоохранение, охрану окружающей среды и другие виды деятельности, создает исключительно широкие возможности для взаимодействия США и ЕС в случае создания глобального договора. Но и здесь существует немало «подводных камней» и потенциальных угроз интересам европейцев. Главный риск – нацеленность на «ковровую» либерализацию и приватизацию тех видов услуг, которые находятся в руках государства или строго им регулируются. Европейцы опасаются, что ослабление (или полное снятие) государственного контроля в странах-членах Евросоюза приведет к росту тарифов на многие услуги, а это отрицательно скажется на уровне жизни граждан Европы.


Особый случай – финансовый сектор. После кризиса 2007‒2009 гг., начало которому в США было положено обанкротившимися страховыми и банковскими структурами, американские власти усилили надзор за деятельностью банков и других финансовых институтов (Закон Додда – Фрэнка), тогда как в ЕС регулирование этой сферы осталось сравнительно «мягким». Камнем преткновения является и активно практикуемый Вашингтоном принцип экстерриториальности в отношении европейских банков, которые США наказывают крупными штрафами за нарушение американских законов. Например, власти США штрафуют европейские банки за помощь американским гражданам в уклонении от уплаты налогов, а также за проведение операций со средствами клиентов из стран, против которых Белый дом ввел экономические санкции. В результате пострадали такие известные финансовые учреждения Европы, как Deutsche Bank, Commerzbank, Credit Suisse, HSBC Holdings PLC, Standard Chartered PLC, ING Groep NV. Крупнейший штраф из этой серии заплатил французский банк BNP Paribas: в 9 млрд. долларов ему обошлись транзакции с деньгами из Ирана, Судана и Кубы.  Можно к этому добавить, что в Латвии уже практически не осталось банков, получивших миллионные штрафные санкции от местного регулятора по указке из-за океана.

 

Давая оценку стратегическому замыслу правящих кругов США и ЕС сформировать трансатлантический мегаблок, можно констатировать, что под покровом пропагандистской риторики, обещающей европейцам «все и сразу», речь идет о рождении «гиперглобализированного НАТО» – объединения, несущего в себе заряд конфликтности и противостояния с внеблоковыми государствами, которых на планете подавляющее большинство. Остается только строить догадки, какие новые потрясения ожидают глобальную экономику и мировую торговлю, если ТТIP, несмотря на все разногласия, трудности и препятствия, в конечном итоге будет создано. Главная "изюминка" в этих договорах, позволяющая корпорациям оседлать остатки свободного мира, предусмотрена в виде встроенного механизма ISDS (Investor-state dispute settlement), которое предполагает фактическое подчинение судебной власти и законодательной власти страны-подписанта некоему наднациональному частному арбитражному суду. То есть инвестиции в странах-подписантах теперь будут регулировать не национальные бюрократы и суды, а милые корпорациям ими же созданные надгосударственные структуры, которые быстро переиначат мир, состоящий пока из суверенных государств. После недавних заявлений профильных министров Германии и Франции о том, что переговоры по TTIP зашли в тупик и провалились (решено 0 из 27 фундаментальных проблем), у Трансатлантического партнерства уже мало шансов на прохождение.

А уж после победы Трампа (который в гробу видал договор, который давал бы право оффшорной компании Apple судиться с Трампом в непонятном корпоративном суде), шансы на принятие Трансатлантического партнерства в том виде, который нужен гиперглобалистам, находятся пока у нуля.

 

К сожалению, после последних грязных и недостойных такой великой страны выборов президента США, здесь закончилась многопартийная система. Осталась одна Антитрамповская партия, которая сегодня рвется к власти, игнорируя волю избирателей. Ей уже удалось настолько сузить и ограничить власть действующего президента, что тот кроме фейрверка для любимой дочери из ракет "Першинг" в Сирии, практически ничего и не может реально предпринять, даже выполнить свои предвыборные обещания. Оставили Трампу только один путь - бомбить всех и вся! В стране ковбоев ракетные салюты в почете, но ведь это путь к корпоративному авторитаризму, причем не важно кто там сегодня у руля, ведь политические соперники друг друга не слушают, увлеченно занимаясь взаимной дискредитацией! Экономика, завязанная на торговлю оружием, армию, индустрию национальной безопасности, была построена после 11 сентября администрацией Буша, в результате применения шоковой терапии, считает Наоми Кляйн, и будет сохранять прочную позицию совершенно независимо от любой администрации, пока стоящая за этим корпоративная идеология не будет индентифицирована и изолирована.  Поэтому-то, Антитрамповская партия через подконтрольные СМИ, о которых и мечтать не могла даже КПСС, под прикрытием такой идеологии может все черное выкрасить в белое или даже все цвета радуги и наоборот, позабыв о национальных интересах и престиже государства, ради собственных корпоративных интересов. В этой ситуации опасно то, что это пока единственная нация в мире, которая без особых нравственных мучений, с затуманенными ценностями, имея конкретный опыт, может реально скинуть ядерные бомбы для устрашения мира, или показывает пример, как отбомбить страну в силу "неправильного" там понимания демократических ценностей и  раздув вселенскую угрозу из пробирки с зубным порошком! Та же Наоми Кляйн с беспокойством отмечает, что глобалисты, назвавшие себя неоконсерваторами, поставили всю мощь военной машины США на службу корпоративным целям.


Так чего уж там этим неоконсерваторам кивать головой на Россию и путинский "авторитаризм", иногда и самим нужно посмотреть на себя в зеркало. Бывший капрал Муссолини или Дуче, как его величали в народе, даже представить себе на мог, что его покосившаяся конструкция корпоративного государства вновь интенсивно заработает через десятилетия. При этом он даже близко не рассматривал вопрос о превосходстве одной нации над другой, тем более, когда был под влиянием яростной интернационалистки и социалистки из России Анжелики Балабановой, с которой у него был длительный роман и долгие годы совместной работы в социалистической газете "Аванти". Это уже потом, его соратник в делах социализма и авторитаризма,  ефрейтор из Германии, привнес столь античеловечный  аспект в теорию фашизма, перенаправив всю конструкцию в русло нацизма, но это уже другая, еще более печальная история человечества. 


Сегодня на страницах газет и в электронных СМИ в маленькой Латвии раздувается скандал о подслушанных и записанных разговорах латвийских олигархов в одной из престижных гостиниц Риги. Длиннющие разговоры даже некому прослушать до конца, плачется прокурор,  да и запись производилась лет десять назад, уже и возбуждали уголовное дело и закрывали, ан нет, народ возмущен что олигархи крутят властными структурами, как им заблагорассудится: вызывают левых и правых депутатов на ковер, дают установки госчиновникам, определяет кадровые перестановки в стране, распоряжаются государственной собственностью и финансами как своими частными и т.д. Причем жизнь показала, что латвийские олигархи, при случае, очень организованно и мобильно могут выдвинуться на свежий воздух, например в зоопарк, где смешавшись с посетителями, без лишней суеты дружно решить очередную назревшую для страны кадровую перестановку.


И чему тут удивляться? Думаете в других странах, подверженных гиперглобализации иначе? Везде по гостиничкам сидят вот такие дяди и тети и определяют, как жить стране и народу в угоду олигархических группировок. Хиллари Клинтон уже в ходе президентской предвыборной компании в своей гостиничке принимала и благославляла президентов и финансовых воротил со всего мира, как будто она уже президент, а скандалы, связанные с благотворительным фондом Клинтонов, через который они поддерживают "интимные" связи с корпорациями, будоражит Америку не первый год. Жертвовали в фонд люди весьма известные: от украинских олигархов, до королевской семьи Саудовской Аравии, и лишь 6% например, по финансовым отчетам 2013 года, из почти полторы сотни миллионов пошли на благотворительность , остальное на представительскую и лоббисткую деятельность семьи. То есть Хиллари Клинтон готовилась стать не президентом своей страны, а лидером олигархического мира, нравы которого как раз и предусматривают решение всех вопросов по гостиничкам за спинами своих народов. Разве что в России президент Путин соригинальничал и создал "междусобойчик" в виде Ночной Хоккейной Лиги, где дает возможность крупным олигархам потереться вокруг своего тела на льду и даже попытаться демократично кинуть на бортик первое лицо государства, ежели конечно олигархи сами устоят и не поскользнутся. Ну а затем, в непринужденной обстановке, в потной раздевалке, без свидетелей, можно задушевно с чайком определять судьбы своей страны, а результаты "междусобойчика" потом озвучит "вялый и коррумпированный" премьер Медведев на съездах и форумах партии власти.


 В этой связи почти полностью приведу цитату Шпенглера из его фундаментального труда "Закат Европы":"...влиятельные партии являются лишь по видимости средоточением решительных действий. Все решается ограниченным количеством превосходных умов, чьи имена в данный момент, пожалуй, даже не относятся к известнейшим, тогда как внушительная масса политиков второго сорта, риторов и трибунов, депутатов и журналистов, весь этот ассортимент, по мерке провинциальных горизонтов, поддерживает в самых низах иллюзию самоопределения народов."


Что делать?

Встреча Владимира Путина с основателем одной из крупнейших блокчейн-платформ Ethereum Виталиком Бутериным заинтересовала специализированную иностранную прессу. Журналисты рассуждают о том, зачем российский президент встретился с Бутериным, и как это повлияет на российскую экономику.


Как писала пресса, принимая во внимание заявление Банка России и встречу Путина с основателем Ethereum, можно с легкостью допустить, что российский президент упомянул возможное использование технологии блокчейн. Блокчейн, как утверждают специалисты, это современный сейф — только невероятно масштабируемый. Растущее внимание к криптовалютам не только обеспечит российской экономике необходимый рост, но и сможет поддержать уверенность инвесторов в крипотовалютах. 


Использование криптовалют в России добавит ценности биоткойнам и альткойнам. Встреча Путина с Бутериным также может быть сигналом к тому, что президент России следит за Ethereum, и это способно привести к росту его цены. Если русские начали следить за крипотовалютами как за возможностью укреплять свою экономику, их примеру могут последовать и другие страны. Все это приедет к тому, что Ethereum, Bitcoin, Ripple и другие криптовалюты в итоге могут стать мейнстримом. Скептики конечно сомневаются, что Путин когда-либо осмелится дать 23-летнему Бутерину полную свободу менять российскую финансовую систему или обширное бюрократическое управление. Кроме того, этому будут противиться влиятельные лобби. 


Тем не менее, Россия, застрявшая в 20-м веке как политически, так и экономически, нуждается в рывке, который позволит ей идти в ногу со временем. Колоссальный эксперимент с блокчейном может оказаться еще одним неверным решением, однако, вероятней всего, он может дать стране мощный импульс к модернизации. 

Интересно то, что Виталик Бутерин хоть и родился в подмосковной   Коломне, учился в Канаде, бизнес начал в Швейцарии, живет в Сингапуре, где мощные и быстро реагирующие на новизну азиатские Start-up, а не медведевский неповоротливый Сколково! Сегодня его компания имеет капитализацию свыше 4 млрд. долларов, неплохое начало для 23 летнего парня.


Криптовалюты абсолютно виртуальны и не существуют в реальном мире. Держатся они на вере, доверии участников. Пока в них кто-то верит — они существуют. На Западе биткойн потихоньку становится платежным средством, а в Японии с этого года криптовалюты получили официальный статус платежных средств. В Латвии биткойн принимает в качестве оплаты airBaltic.


Главная прелесть криптовалют — отсутствие контроля и надзора. Это абсолютно Дикий Запад, и он до сих пор находится в стадии становления. Как на настоящем Диком Западе делались (и терялись!) состояния, так и криптовалюты порождают миллионеров, а в перспективе разрушат не одну судьбу. Стоит ли прыгать в этот поезд — каждый должен решить для себя сам.


Не вдаваясь в технические детали можно сказать, что криптовалюты "добываются" почти что из воздуха. Чтобы получить один биткойн (эфир, любую другую единицу), нужно совершить сложное компьютерное вычисление. Вычисление проводит не человек, конечно, а компьютер — даже ваш может это делать. Вопрос только в том, сколько времени ему понадобится на то, чтобы "намайнить" биткойны. Проблема в том, что биткойны "выдаются" блоками (сейчас – по 50 штук), так что сложность вычислений постоянно и многократно растет. В 2040 году эмиссия точно будет остановлена.


Коротко говоря — биткойны, это такие строчки с записями в файле, которые не обеспечены ничем, кроме веры людей в их ценность. Вера в биткойн сегодня крепка — сейчас за одну виртуальную "монету" на специальных и вполне легальных биржах, открытых для каждого, дают более 2,5 тыс. долларов США. Чтобы их получить, надо включить компьютер и запустить специальную программу.


Можно понять Путина, посадив страну на нефтегазовую иглу и придя в 21 век с архаичными технологиями прошлого века, хочется рвануть вперед, как при Мао в Китае совершались "большие скачки". Но при этом нужно помнить, что гиперглобалисты могут сегодня любому перекрыть кислород. В первой части мы попытались ответить на вопросы Королевы Великобритании к верхам экономической мысли страны. Так вот те, кто сегодня имеет доступ к управлению денежной массой, активно пользуются своим преимуществом и используют санкции по ограничению займов на денежных рынках для других государств, могут найти предлоги, чтобы просто замораживать деньги стран за "плохое поведение" или даже угрожать отключить непослушных от международных систем денежных переводов, а в принципе увлеченно сформировали монетарную макроэкономическую плетку для непослушных, позабыв о финансах и должном контроле за ними.


Вторая часть таких же гиперглобалистов, оседлавших финансы без должного контроля и внимания со стороны правительственных макроэкономистов, в это время буквально взорвали процесс секьюритизации, то есть процесс обьединения в единый пакет множества мелких долговых обязательств для выпуска новых, более крупных. Ипотека, автокредиты, корпоративные кредиты, кредитные карты - любой вид кредита мог быть "упакован", нарезан в виде траншей, оценен рейтинговыми агенствами, а затем продан новым инвесторам.  Толпы посредников "проводников", специализировавшихся на перекупке и переупаковке долговых обязательств, буквально заполонили рынок облигаций и кредитных обязательств, искажая его и усложняя процессы привлечения инвестиций. Главная мысль, которую неустанно внушали окружающим авторы современных ортодоксальных учений о макроэкономике и финансах, что эти инновации являются магистральным ключем ко всему хорошему - от понижения ипотечных ставок для домовладельцев до укрепления макроэкономической стабильности. Кончилось это тем, что к 2008 году возникло не что иное, как параллельная обширная нерегулируемая "теневая" банковская система, действующая на международном уровне и сосуществующая с регулируемыми банковскими системами национальных государств. 


Только в США баланс этой теневой системы накануне катастрофы достигал порядка 25 триллионов долларов, больше чем в двое превысив обьем традиционной банковской системы.


Но прецендент был создан и показал мощь корпоративной олигархии, которая в принципе может увлечь весь мир в пучину кризиса, и главное, ничего при этом не потерять, ведь спасали все эти корпорации и банки правительства за счет налогоплательщиков.


Так и с биткоинами, вся эта гиперглобальная система может в один момент задушить любой вариант криптовалюты, как когда-то  недоброжелатели разрушили бизнес шотландца Джона Ло во Франции, где он создал банк, способный самостоятельно эмитировать деньги. К тому же у разработчиков новых криптовалют достаточно врагов и просто недоброжелателей. Например, в июне этого года кому-то было выгодно обвалить курс Ethereum за счет практически одномоментной продажи огромного объема этих денег – 96 100 эфиров, что превышает 0,1% от общего объема данной цифровой валюты. Но, возможно, падение не было бы таким резким, если бы продажу не подогрели слухи о якобы преждевременной кончине Виталика Бутерина, человека, создавшего Ethereum.


Таким образом, переполох в связи со «смертью» Бутерина, косвенно «подтверждаемый» продажей огромной суммы эфиров, привел к панике на рынке криптовалют, вызвавшей массовые продажи. В итоге просадка эфира составила 50%. На отдельных площадках эфиры торговались в районе 10-13 долларов, а некоторые биржи и вовсе временно прекратили торговлю данным активом.


Однако вскоре произошло «чудо воскрешения» – Бутерин опроверг слухи о своей смерти, предоставив в качестве доказательство «свежее» фото с последней транзакцией блокчейн, опубликованное в «Твиттере». Этого было достаточно, чтобы остановить панику, но недостаточно для того, что полностью вернуть доверие инвесторов к Ethereum.


Кто же в этом мире даст независимость от гиперглобального контроля, вот что, наверно, мучает Путина и, скорее всего, большинство лидеров внеблоковых стран, которым в тягость работать под контролем сомнительных мировых структур. 


Другой вопрос, почему до сих пор криптовалютам дают жить? Значит кому-то это надо?

В конце лета прошлого года в СМИ прошла информация о проекте создания «практических расчётных денег» (utility settlement coin). Financial Times сообщила, что четыре ведущих мировых банка объединили усилия для разработки цифровой валюты, которую они надеются сделать стандартным инструментом расчётно-клиринговых операций для обслуживания сделок на рынках ценных бумаг.


Над проектом «практических расчётных денег» (ПРД) уже сравнительно давно работает швейцарский банк UBS. Система расчётов, основанных на ПРД, использует технологию блочных цепей («блокчейн»), лежащую в основе известной криптовалюты – биткоина. Технология «блокчейн» позволяет выстраивать расчёты, не прибегая к помощи посредников (прежде всего, банков). Кстати разработки Виталика Бутерина в этой области финансировали швейцарские банки.


К проекту UBS в августе присоединились Deutsche Bank, Santander и BNY Mellon, а также брокер ICAP.


Альтернативные деньги успешно прошли предварительные испытания, теперь мировые банки берут этот проект под свой контроль. Четвёрка больших банков решила оседлать долгосрочную тенденцию по созданию новых денег. Риски для них, конечно, высокие, но возможные дивиденды в случае успеха даже не поддаются оценке.


Как пишет известный российский экономист Валентин Касатонов, все центральные банки мира в той или иной степени зависят от главного Центробанка – ФРС США. Федеральный резерв, естественно не заинтересован во внедрении системы, которая будет подрывать монопольное положение доллара как мировой расчётной валюты. Есть и другие проблемы. Например, обменный курс «практических денег». Как он будет определяться? Будут ли центробанки, даже если они согласятся выполнять функции обмена, гарантировать устойчивый курс ПРД?  Будут ли «практические деньги» классическими деньгами со всеми классическими экономическими функциями? Или они лишь инструмент обмена, обеспечивающий операции с ценными бумагами? Можно ли будет использовать ПРД для операций по купле-продаже обычных товаров и услуг на национальных и мировых рынках? Можно ли их размещать на депозитах и выдавать в виде кредитов? Пока ответов на эти вопросы нет, многие вопросы, даже не ставятся.

Помимо четвёрки банков, объявивших о проекте ПРД, об альтернативных средствах расчётов думают и другие крупные банки Запада. Среди них банки Уолл-стрит. 


Касатонов акцентируеет внимание на то, что один из банков, заявивших об участии в проекте ПРД, BNY Mellon, входит в первую десятку американских банков. Им-то зачем? Ведь они, как известно, являются акционерами Федерального резерва, то есть бенефициарами системы, основанной на долларе.


Во-первых, они после финансового кризиса 2007-2009 гг. переживают не лучшие времена. Рентабельность американского банковского бизнеса заметно упала, а «практические деньги» снижают издержки. Во-вторых, банки ощущают, что доллар как мировая валюта не бессмертен, в международных финансах зреют радикальные изменения. На этот случай и разрабатываются проекты расчётов с использованием альтернативных валют. Вот конкретные примеры по банкам Уолл-стрит. Citigroup разрабатывает систему Citicoin. Goldman Sachs подал заявку на патент с технологией SETLcoin, которая должна позволить почти моментально проводить расчёты по сделкам. Над аналогичным проектом работает JPMorgan Chase.


«Практические деньги» позволяют избегать экзекуций зарубежным банкам, имеющим корсчета в долларах.  Во-первых, расчёты не будут проходить через американскую банковскую систему, в которой сегодня любой приличный неамериканский банк должен иметь свои корреспондентские счета. Уже было много случаев замораживания корсчетов, а также блокирования расчётов, что приводило к большим потерям неамериканских банков. Во-вторых, альтернативные расчёты позволяют участникам расчётных операций обеспечивать большую конфиденциальность. В лучшем случае об этих операциях будут знать финансовые регуляторы и надзорные органы лишь тех юрисдикций, к которым приписаны банки-участники; Федеральный резерв и другие финансовые надзиратели из США окажутся в стороне. Что думаю важно и для небольших стран, банки которых часто играют роль "мальчиков для битья" со стороны зарубежных регуляторов при работе с главными мировыми валютами. Тот же Виталик Бутерин в своих интервью высказывается в том смысле, что правительства пока дружелюбны к его технологии блокчейн, но они реально против конфендициальности данных в системе и защиты частных данных!


Поэтому американские банки хотели бы пользоваться такими платёжными системами, операции которых не отслеживаются американскими же финансовыми регуляторами. Не исключается, что именно этими соображениями руководствовался BNY Mellon, подключившись к проекту ПРД.


Впрочем, если ПРД действительно сделают информацию по денежным расчётам между банками защищенной от центробанков и правительств, это будет означать, что весь банковский мир окажется сплошь теневым. Уже сегодня половина мировой экономики находится в тени офшоров, попытки вывести ее из тени за счет процедур способствующих борьбе с отмыванием денег, как FATCA, BEPS, AEOI приводит к противостоянию государств с банковской системой, и поэтому, она все делает, чтобы подконтрольные пока государству расчеты стали абсолютно непрозрачными. 


Подталкивают к этому попытки построения мировой налоговой системы. Еще в 70-е годы американский профессор Джеймс Тобин предложил наложить налог на трансграничные финансовые транзакции. Ряд европейских стран уже пытались ввести такой налог в 2013 году, однако долговой кризис пока затормозил процесс.  МВФ уже не раз предлагал ввести универсальный налог на банки, идея пока повисла в воздухе и обсуждается на уровне первых лиц в семерках и двадцатках. Банки всеми силами пытаются ускользнуть от тотального контроля и мировых поборов, хотя они сегодня обладают гигантской властью в мире. Не будет ли переход к ПРД означать, что государства даже символически перестанут контролировать банки? Тем более страны Евросоюза и США взяли курс на вывод из оборота наличных денег и переходе на полный безналичный расчет. Не станет ли в этих условиях власть банков абсолютной?


Такие риторические вопросы ещё несколько лет назад звучали. Сегодня чиновники высокого ранга на Западе глубокомысленно молчат, или как Путин, заигрывают с разработчиками криптовалют. Настроения в верхах таинственным образом изменились. Такое впечатление, что корпоративные мировые структуры готовятся сами соскользнуть в зазеркалье и возродить из небытия тень Дуче? 


Как и предвидели античные греки, вся эта алчная система развилась и держиться на плаву благодаря бесконечной погоне за статусом и неутолимой жаждой денег. Всем, кто оказался вне этой корпоративной системы, остается как выразилась Наоми Кляйн, идентифицировать и изолировать эту идеологию, пока она не ввергла нас всех в мировую войну.






Поиск