Кризис, Криминал, Латвия, Недвижимость, Прямая речь, Рынки и компании, Торговля

Общественные организации Providus и товарищество Zolitūde 21.11. проанализировали итоговый документ Парламентской следственной комиссии по расследованию трагедии в Золитуде, а также ответы из министерств и ведомств, которым эта комиссия при одобрении Сейма дала определенные поручения. Итог таков: более 20 поручений не выполнены, 4 поручения находятся в процессе выполнения, а выполнено – всего 5!

Читая ответы из министерств, опубликованные на официальном сайте Комиссии, опускаются руки – все всё собираются выполнять в 2017--2018 году. Даже важнейшее поручение, связанное с разработкой механизма оповещения о тревоге в стране, наши ведомства собираются начать выполнять только после 30 марта 2018 года! А там, глядишь, и следующие выборы подоспеют, и смена правительства, и снова никто ни за что не будет отвечать, потому что отсутствие передачи политической ответственности от одного Кабинета министров другому в Латвии – это норма. И если для правительства Лаймдоты Страуюмы преодоление последствий катастрофы было хотя бы прописано как приоритет, то уже следующий премьер, Марис Кучинскис, о ней практически не вспоминает.

После событий 21 ноября 2013 года было жизненно важно разработать и принять поправки в трех документах. Во-первых – внести изменения в Закон о строительстве, что произошло достаточно быстро: шок от произошедшего был настолько велик, что крупный строительный бизнес практически не протестовал против ужесточения требований.

Вторым важнейшим нормативным актом должны были стать новые Правила пожарной безопасности. Государственная пожарно-спасательная служба разработала их уже к весне 2014 года, но утверждал их Кабинет министров целых три года! Незадолго до второй годовщины Золитудской трагедии, в середине ноября 2015 года, я попала на прием к Лаймдоте Страуюме, которая тогда уже отсчитывала последние дни своего премьерства. Я подарила ей изданную нашим товариществом книгу памяти «Помни Золитуде» и напомнила об этих злосчастных Правилах пожарной безопасности – что они по-прежнему не приняты, и что это ответственность только Кабинета министров. Тогда премьер бегала по кабинету, искала бумагу и ручку, чтобы записать, как эти правила называются. В итоге новая редакция Правил пожарной безопасности, которую ГПСС подготовила еще весной 2014 года, Кабинет министров утвердил только 19 апреля 2016 года, а в силу они вступили еще позже – 1 сентября!

Новые правила Пожарной безопасности были важны потому, что именно в них впервые появился пункт о необходимости ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ эвакуации при срабатывании пожарной сигнализации – не в случае пожара, а именно по факту срабатывания сигнализации. Ведь именно из-за того, что в день трагедии в Золитуде, 21 ноября 2013 года, в Латвии не было НИ ОДНОГО нормативного акта, предусматривавшего обязательную эвакуацию людей в случае срабатывания пожарной сигнализации в публичных зданиях, охранники «Максимы» позволили людям остаться в магазине, что привело к гибели 54 человек. А если бы людей эвакуировали, то крыша бы рухнула, а вот люди остались бы живы.

Сразу же после катастрофы заговорили и о необходимости совершенно нового закона - «О гражданской обороне и управлении катастрофами». И этот важнейший для безопасности всех без исключения жителей страны документ Сейм принял только в мае этого года, а вступил в силу он даже позже, чем новые Правила пожарной безопасности -- 1 октября 2016 года. При этом целый пакет правил Кабинета министров, необходимых для его поддержки и применения на практике, еще не готов! Опять надо ждать – на сей раз до 1 февраля 2017 года…

Сейчас, когда получается выкроить время, я посещаю судебные заседания уголовного процесса по делу катастрофы в Золитуде и слушаю рассказы свидетелей. В начале осени показания начали давать представители различных строительных компаний-подрядчиков, и в их рассказах, конечно, наглядно проявляется вся суровая правда латвийской строительной практики: специалистов ищут по объявлениям на ss.lv; трудовые договоры не заключаются; техника на объекте используется, но ее использование не документируется и т.д. Ощущение такое, что люди, процессы и документы у нас существуют отдельно друг от друга. И отвечать в итоге будут лишь те, кто поставил свою подпись под документом. Нет подписи – нет ответственности, и даже если люди рассказывают – вот, было так и так, доказать это невозможно. До самого момента обрушения крыши у массы людей, которые были причастны к строительству и эксплуатации этого объекта, была возможность предотвратить катастрофу. Для этого надо было лишь не промолчать, а задать тот вопрос, который крутился у тебя на языке; настоять на дополнительной проверке; не верить на слово, а пойти и проверить самому; просто НЕ БЫТЬ РАВНОДУШНЫМ. Но никто ничего этого не сделал.

На заседаниях уголовного суда за целый год я ни разу не видела в зале ни одного представителя Министерства экономики. Ни одного студента юридического факультета. На суд, как на работу, ходят только журналисты.

Еще должна сказать, что я по-прежнему не понимаю, почему из зала суда запретили вести прямые трансляции. Изначально суд обосновал это тем, что такой запрет не позволит свидетелям узнавать то, что до них свидетельствовали другие. Но с учетом того, что полный отчет о свидетельских показаниях появляется в СМИ уже к концу текущего судебного заседания, особого смысла в такой аргументации я не вижу. Зато отсутствие телекамер позволяет не напрягаться тем, кто сидит на скамье подсудимых. Пострадавшие же, свидетельствуя сами и слушая  показания других, продолжают переживать мучительные минуты. Летом нам пришлось вызывать «Скорую помощь» -- у матери одного из погибших случился приступ прямо в зале суда.  

Уголовный процесс осложняется огромным количеством технических деталей и описанием строительных процессов. Многие люди дают свидетельские показания на русском языке, и их общение с судом происходит при помощи переводчика. И даже сертифицированные переводчики допускают ошибки, не в силах перевести специфическую терминологию. Как с этим справится суд – для меня пока загадка. Мне, например, во время одного заседания, пришлось при помощи мобильного телефона заходить в Интернет, чтобы посмотреть, что такое «молоток Шмидта» - иначе просто невозможно было понять, о чем говорит свидетель. Ошибаются и журналисты. Например, в сентябре, после возвращения из зала суда, я открыла один из новостных порталов и заметила там грубейшую ошибку: материал об очередном заседании был опубликован под заголовком «После пожара на крыше ее ремонтировали при помощи клея, который не держал» (перевод с латышского). Это было абсолютной глупостью, потому что из показаний свидетеля вытекало, что именно благодаря пожару крыша была заново перекрыта новой водостойкой мембраной, и ее швы были соединены не при помощи клея, «который не держал», а уже надежно – при помощи горячего фена, с полным соблюдением необходимой технологии. Слава богу, я знаю, как позвонить на портал и попросить их исправить ошибку. И еще, слава богу, что они мне верят на слово. Потому что мне иногда кажется, что людей, полностью понимающих, что же произошло тогда в Золитуде – единицы. Настолько огромный пласт проблем подняла эта трагедия.

Не сделано еще очень многое.

Во-первых, за эти три года так и не была создана Государственная лаборатория по проверке качества строительных материалов. Поэтому говорить о том, что все здания, строящиеся в нашей стране, полностью безопасны – невозможно.  Если мы говорим о публичных зданиях, то очень важно, что в июле этого года сертификацию ВСЕХ специалистов, у которых будет право проведения экспертизы проектов строящихся объектов, полностью переняло Государственное бюро по контролю за строительством. Но если бы вы знали, какой бой пришлось выдержать руководителю бюро Петерису Друкису, чтобы это произошло! Напомню, что именно ликвидация Государственной строительной инспекции, произошедшая во времена «истории успеха» Валдиса Домбровскиса, стала одной из тех системных ошибок, в результате которых и произошла трагедия в Золитуде.

Спустя три года наши спасатели так и не получили обещанный им современный учебный полигон, и курсантам Пожарно-спасательного колледжа по-прежнему негде оттачивать приобретенные в классах теоретические знания. Точно так же не вижу я ни одного отчетного релиза о посещении премьер-министром пожарного депо или пожарно-спасательной части - чтобы накануне третьей годовщины Золитудской трагедии лично убедиться в том, улучшились ли у наших спасателей условия быта на рабочих местах, достаточно ли они экипированы и довольны ли они своей зарплатой. Думаю, премьер, был бы удивлен.

За прошедшие три года четверо из пострадавших в Золитуде умерли, так и не дождавшись приговора виновным. Конца уголовному процессу пока не видно: заседания суда первой инстанции уже сейчас расписаны на весь 2017-й год, и это не предел. А после этого – вторая инстанция, потом - третья…  

В течение трех последних лет наше товарищество “Zolitūde 21.11” было одной из самых активных общественных организаций в Латвии. И, глядя сегодня на наше первое открытое письмо, которые мы написали «на коленке»  в феврале 2014 года, когда пострадавшие впервые собрались на первое большое собрание, я могу сказать: мы сделали всё, что могли.

Мы стояли в пикете у посольства Нидерландов, чтобы передать письмо королю, премьеру и президенту этой страны, протестуя против равнодушия компании Homburg Zolitūde, желающей продолжать продажу квартир в доме, стоящем на крови 54 человек.

Мы пять раз встречались с премьером Страуюмой и министрами ее кабинета, пробивая поправки в законах, чтобы ничего подобного Золитудской трагедии в этой стране больше не произошло. А потом – принимали участие в работе Парламентской следственной комиссии.

Мы стояли с плакатами на Кипсале, добиваясь, чтобы уголовный процесс не сделали закрытым, и чтобы люди имели возможность знать правду.

Мы боролись за права каждого пострадавшего, не позволяя власти затаскать его по бюрократическим лабиринтам.

Мы добились, чтобы государственные награды были вручены не только сотрудникам ГПСС, но и тем парням-строителям, которые откапывали и выносили людей из-под завалов в первые минуты после трагедии.

Наконец, мы написали Книгу памяти и назвали ее «Помни Золитуде» - потому что нам кажется, это очень важно: помнить. Помнить, чтобы не повторить.

*21 ноября в 17 часов и 44 минуты у временного мемориала на месте рухнувшей «Максимы» состоится памятное мероприятие, во время которого в последний раз можно будет за пожертвование получить книгу «Помни Золитуде». Приглашаем всех рижан присоединиться к жителям Золитуде и почтить память погибших.