Латвия, Образование и наука, Прямая речь, Экономическая история

Фото Ю. Житлухина

Вот что делают мозги, которые произросли в России, а применяются на Западе. Они производят продукт, явно сопоставимый с тем, что может давать нефть, газ и прочее! Интеллектуальный продукт в условиях мировой глобализации становится главным двигателем мировой экономики.

Одна из проблем, которые создает глобализация – это деиндустриализация, которую на себе ощутили в первую очередь восточно-европейские страны, вступившие в Евросоюз. Только по этой причине, например, Латвия, теряет в год примерно двадцатитысячный город. За последние 11 лет Латвию покинули 250 000 жителей, а с момента восстановления независимости страна "потеряла" 25% численности населения. В Латвии число эмигрировавших молодых людей почти в два раза выше, чем в среднем по Европе. 17% латвийской молодежи эмигрировали за границу в поисках работы. В Европе этот показатель почти в два раза ниже — 10%.

Модный сегодня в Брюсселе американский футуролог Френcис Фукуяма видит путь к универсальному и однородному государству через формирование общества среднего класса, порождаемого всеобщим образованием. «Неравенство вкрадывается в систему, как результат неравного доступа к образованию» -- постоянно напоминает Фукуяма. «… цель современного образования – «освобождение» людей от предрассудков и традиционных авторитетов».

 Именно рост имущественного неравенства в первую очередь в наиболее развитых странах, а так же между странами даже в составе ЕС, породил сегодня возникновение таких систем, как Автоматический обмен налоговой информацией (AEOI) в рамках борьбы с Base Erosion and Profit Shifting.

(BEPS или Размытие налоговой базы и перемещение прибыли), который позволит государствам контролировать уплату налогов за счет постоянного мониторинга информации из оффшорных зон, где оседает незаконное богатство, которое по мнению большинства лидеров мира должно идти в общественные фонды, и прежде всего, на образовательные программы и здравоохранение. Усовершенствованием перераспределения доходов на глобальному уровне и будут пытаться подровнять доходную базу населения, сократить имущественное расслоение и сформировать средний класс, как основу любого цивилизованного государства.

На фоне усиления дискуссий о необходимости структурной реорганизации ЕС Европарламент решил форсировать вопрос о внедрении единых социальных стандартов. Продвигается проект общеевропейских Схем Минимальных Доходов.

"Одна из целей стратегии "Европа 2020" - сократить на 20 млн. число людей, подверженных риску бедности и социальной отчужденности. Сейчас в этой ситуации находятся свыше 120 млн. жителей Европы, в том числе из-за проблемы длительной безработицы, низкого уровня оплаты труда и слабой системы социальных защиты, особенно в тех странах, которые тяжелее всего пострадали от кризиса. Политика занятости и социальной защиты — одна из редких сфер, которая в Евросоюзе до сих пор целиком находится в компетенции национальных властей. Договор о функционировании Евросоюза запрещает ЕС воздействовать на законодательство в отношении заработной платы и соцобеспечения.

Схема Минимальных Доходов (Minimum Income scheme) может стать первым шагом для внедрения общих стандартов в социальной сфере. Академические наработки для этого уже есть. В 2013 году по инициативе Еврокомиссии была запущена специальная платформа Европейская Сеть Минимальных Доходов, в рамках которой исследователи со всей Европы изучают действующие в странах ЕС модели соцобеспечения и оплаты труда и предлагают свои рекомендации по их улучшению.

Сторонники идеи вмешательства Брюсселя в социальную политику стран-участниц подчеркивают, что в качестве общего стандарта не будут использовать конкретную сумму — речь может идти о некоем условном коэффициенте или методологии. Согласно резолюции, принятой Европарламентом 20 октября 2010 года, уровень минимальных доходов в Европе должен составлять хотя бы 60% от среднего уровня доходов в стране. Если перевести эту формулу на систему оплаты труда, то получится, что работник не должен получать меньше 60% от средней зарплаты. Для Латвии, где в 2015 году средняя зарплата до уплаты налогов составлял 818 евро, предлагаемый Европарламентом минимум должен быть равен 490 евро (в реальности, как известно, минимальная зарплата в прошлом году составляла 370 евро).

Внедрять единые стандарты придется поэтапно. В случае с зарплатой первым шагом, видимо, станет введение минимальной зарплаты как обязательного элемента любой национальной политики. Сейчас шесть стран ЕС — Дания, Италия, Кипр, Австрия, Финляндия, Швеция — даже не имеют в своем законодательстве такого понятия. Второй этап — разработка общих принципов, как рассчитывать цену за самый дешевый труд. Аналогичный принцип может применяться к индексации пенсий и соцпособий.

Революционная для Евросоюза идея гармонизировать стандарты социальных систем зафиксирована уже в нескольких резолюциях Европарламента.

Проигнорировать волю политиков Еврокомиссии будет сложно. Введение единых стандартов — это, по сути, инструмент для повышения уровня заработков в самых бедных странах ЕС. Такой шаг должен притормозить трудовую миграцию внутри альянса, которая, как известно, давно беспокоит жителей Старого Света и является одной из причин роста популярности крайне-правых националистических партий.

Если задумка евродепутатов увидит свет, Латвия, Литва, Эстония окажутся среди тех стран, кому придется провести самые масштабные реформы.  Хотя местный бизнес не в восторге от этой идеи, так как возрастут выплаты по социальным налогам.

Минимальная зарплата в странах ЕС сейчас варьируется в пределах от 300 до 1920 евро. Условно можно выделить три группы: "восточный блок" (менее 500 евро получают в Болгарии, Румынии, Литве, Чехии, Венгрии, Латвии, Словакии, Эстонии, Хорватии и Польше), "южане" (от 500 и 1000 евро составляет "минималка" в Португалии, Греции, Мальте, Испании, Словении) и "западники" (свыше 1000 евро получают самые низкооплачиваемые работники в Великобритании, Франции, Ирландии, Германии, Нидерландах, Бельгии, Люксембурге).

И здесь я скажу для многих может странную вещь, но для живущих в восточноевропейских странах постепенно становится  ясным, что сегодняшний глобальный капитализм, привыкший выпячивать свою рациональность, прагматизм, железную логику и методический подход к решению любых проблем, в которые как раз и не вписываются предложения по пересмотру системы расчетов ВВП, которые будут учитывать не дутые рыночные цифры, а реальное богатство населения.   Формирование глобальной системы Автоматического обмена информацией в целях налогообложения, создание Схем Минимальных Доходов должны вернуть капитализм на землю, в реальную жизнь, а не выпячивать превосходство отдельных стран и глобальных игроков, подавляющих мир международными монополиями, а также воспроизводить нормальные условия для человеческого существования, формировать средний класс, способный стабилизировать экономически и политически любую страну.  Еще немецкий социолог Макс Вебер, симпатизирующий капитализму в начале прошлого века, подметил важную для него особенность – иррациональность!

Можно заметить, что сам процесс глобализации глубоко иррационален, так как губит рыночную экономику через захват рынков международными корпорациями, установлению политического и экономического диктата на данных территориях. Например, Максим Саморуков из московского центра Карнеги рассуждает, о том, что экономическая модель Восточной Европы изначально подразумевает, что уровень жизни там должен оставаться примерно в два раза ниже, чем в развитых странах. Без этого она теряет свою привлекательность. А если во время циклического подъема их все-таки выносит выше, то потом неизбежно наступает кризис, застой и откат назад, потому что они не могут вернуться к росту, пока не восстановят свое отставание. Во многих ключевых отраслях экономики – например, в банковском секторе или страховании – в странах Восточной Европы практически не осталось компаний, которые принадлежали бы частному национальному капиталу. В лучшем случае из национального там будет выжившая с советских времен госмонополия, которую еще не успели приватизировать. А все остальное – это подразделения западных финансовых групп, скупивших компании местных бизнесменов.

Большинство правительств Восточной Европы осознают, что тотальная зависимость от иностранного капитала может быть опасна и, хотя бы какие-то базовые активы, должны остаться в национальных руках. Но как это сделать? Ведь национальный бизнес ненадежен и не любит долгосрочных инвестиций. В результате и здесь в ход идут методы, хорошо знакомые по российской реальности: государство или просто держит лучшие активы при себе, или создает класс суррогатных предпринимателей, чья национальная ориентация гарантирована тем, что они слишком сильно зависят от власти – формально и неформально!

Правда, чем дальше, тем тщательнее Евросоюз следит за равным доступом для всех желающих при проведении приватизации или распределении господрядов, поэтому у правительств Восточной Европы остается всего один способ сохранить лучшие активы страны под национальным контролем – оставить их в государственной собственности. В 2015 году, через четверть века после начала рыночных реформ, в 14 из 25 самых крупных по капитализации компаний Восточной Европы крупнейшим акционером по-прежнему оставалось государство.

Ни политическая демократизация, ни либерализация экономики не помогли создать в странах Восточной Европы влиятельный и национально ориентированный предпринимательский класс, который был бы заинтересован в долгосрочных инвестициях в отечественную экономику.

Как в России, так и восточноевропейские правительства, вынуждены либо сохранять лучшие активы в государственной собственности, либо доверять их в управление приближенным олигархам на условиях личной лояльности. Оба метода неизбежно подразумевают серьезные издержки и риски, но у этих стран нет других способов сохранить за национальным капиталом хоть какие-то позиции в главных отраслях экономики

Главным конкурентным преимуществом и Восточной Европы, и России в международном разделении труда остается относительно дешевая и квалифицированная рабочая сила (в России добавляются еще природные ресурсы, но при низких ценах на сырье их значение падает). А относительно дешевая рабочая сила, даже если она неплохо образована, – это очень ненадежное преимущество, которое тает по мере того, как сокращается отставание от развитых стран. Чем ближе польские зарплаты к немецким, тем меньше смысла немецким компаниям работать в Польше.

Большинство стран Восточной Европы сейчас подошли к тому рубежу, когда их рабочая сила оказывается уже недостаточно дешевой, чтобы компенсировать остальные недостатки. У Евростата хватает оптимистичных таблиц, где подушевой ВВП (по ППС) стран Восточной Европы все ближе подбирается к среднему уровню по ЕС. Но в реальности речь идет скорее о том, что восточная периферия Евросоюза выравнивается с южной, а вот сокращение отрыва от ведущих экономик ЕС давно остановилось.

Саморуков приводит интересный пример по автомобильной промышленности, которая стала одним из главных источников экономического роста в регионе и во многих странах обеспечивает 15–25% доходов от экспорта. Наибольших успехов в этой отрасли добилась Словакия – она заняла первое место в мире по производству машин на душу населения, пятимиллионная страна сейчас за год производит около миллиона машин. Если считать с субподрядчиками, автомобильная промышленность в 2014 году обеспечивала Словакии 200 тысяч рабочих мест, 43% промышленного производства, 28% экспорта и 13% ВВП. 

Вроде бы здорово, автомобили – это не примитивное сырье, это сложная технологическая продукция с высокой добавленной стоимостью. Но проблема в том, что 43% промышленного производства Словакии обеспечивают всего три компании, и среди них нет ни одной словацкой: Volkswagen, Peugeot Citroen и Kia. На один немецкий volkswagen в 2014 году приходился 41% от общего количества произведенных в Словакии машин. То есть всего одна немецкая компания обеспечивает примерно 20% промышленного производства и 5% ВВП целой страны.

Что будет со словацкой экономикой, если Volkswagen решит перенести свое производство еще куда-нибудь так же, как когда-то перенес его в Словакию? Сейчас Volkswagen устраивает то, что в Словакии они могут платить зарплаты в два-три раза ниже немецких, но как долго это будет устраивать словаков?

Если сравнивать страны Восточной Европы с главной экономикой ЕС – Германией, то получится, что в 2000–2008 годах они действительно резко сократили свое отставание по подушевому ВВП (по ППС). Но вот после 2008 года этот процесс остановился, а кое-где даже развернулся вспять. В России этот разворот объясняется потерей сверхдоходов от нефтяного экспорта, но он произошел и в других странах – в тех, которые ближе всего подобрались к уровню Германии: в Словении (падение в 2008–2015 годах с 75% до 66%) и Чехии (с 70% до 67%).

Уровень примерно две трети от немецкого подушевого ВВП оказывается потолком, который не могут преодолеть даже самые успешные страны Восточной Европы. А если во время циклического подъема их все-таки выносит выше, то потом неизбежно наступает кризис, застой и откат назад, потому что они не могут вернуться к росту, пока не восстановят свое отставание. Именно это произошло с Чехией и Словенией в последние годы. На примере Словении хорошо видно, что будет, когда зарплаты в Чехии, Словакии, Польше и других странах подберутся слишком близко к уровню тех стран, которые выносят туда производства. В 2008 году словенцы поставили рекорд Восточной Европы, добившись, что средняя зарплата у них достигла 63% от немецкой. С тех пор словенская экономика впала в тяжелый кризис, реальный ВВП там оставался ниже докризисного уровня даже через семь лет, в 2015 году. Снижения средней зарплаты с 63% до 60% от немецкой пока недостаточно для того, чтобы вернуться к устойчивому росту!

Очень трудно убедить людей смириться с тем, что их зарплата обязательно вырастет на сто евро, но только не раньше, чем в Германии она вырастет на двести.+В этой ситуации наиболее активная часть общества сама поедет за немецкими и скандинавскими зарплатами – как, скажем, поехали миллионы поляков, литовцев и латышей, которые сейчас работают за границей. А оставшиеся неизбежно начнут искать другую модель развития, и первым, самым естественным выбором разочарованного общества будет национал-популизм.

У современного человека с высшим образованием или вращающегося в бизнесе, взгляд на иррациональность часто замутнен под действием поступательного и мощного процесса глобализации. За век с момента заявления Макса Вебера об иррациональности капитализма глобальные процессы, которые пока не решают, а лишь обостряют мировые противоречия, доказывают, что капитализм – это не только экономика, но в первую очередь религия! Ведь любая религия, базируется на вере, а не на позитивном знании и логике, и всегда в той или иной степени иррациональна.  Пока немногие вдумчивые авторы обращают внимание, что капитализм – это не только и не столько экономика, сколько духовное устроение общества и отдельно взятого человека. Поэтому ряд авторов политкорректно дистанцируются от слова «капитализм», заменяя термином «рыночная экономика».

Так вот рыночная экономика в своей глобальной ипостаси продвигается в первую очередь через социальные сети интернета. И двигателем ее является в первую очередь высококвалифицированная рабочая сила, которая активно дает плоды именно на полях тех стран, которые сегодня показывают наибольший успех в экономическом развитии и куда перемещается высокообразованная рабочая сила, в том числе и из Латвии. Интересная цифра: За десять лет, начиная с 2004 года, количество патентных заявок, поданных в крупнейшие мировые патентные офисы, выросло в 1,8 раза и составило к 2014 году 2,2 млн. В основном этот рост достигнут за счет патентной активности Китая: число заявок в патентный офис Китая выросло за 10 лет в 6,5 раза и составляет сейчас около 850 тыс. в год, примерно в 1,5 раза больше, чем в патентные офисы США или объединенной Европы. Вот куда будут утекать мозги….

И вот на этом фоне есть интересный опыт маленькой Эстонии, которая первой в мире начала продвигать е-резидентство! Любой желающий в мире, не выходя из своего дома, может получить е-резидентство Эстонии, электронную подпись, открыть компанию, счет в банке, вести бизнес в Эстонии, покупать и регистрировать недвижимость, претендовать на реальное резидентство. Уже почти 10 тыс. человек в мире стали е-резидентами Эстонии, причем их больше всего из соседних Финляндии и Латвии. А ведь это вариант привлечения в страну не только капиталов и инвестиций, но и выход на глобальный рынок интеллектуальной собственности, привлечение в страну образованных, продвинутых людей, заявка на свое место в глобальном мире. Причем все ведомства Эстонии, вплоть до судов и полиции в этой стране готовы перейти работать с е-резидентами в виртуальном пространстве. Думаю, что после обкатки вариантов е-резидентства в Эстонии, опыт этот разойдется по всему миру и мы все, неожиданно для себя, окажемся в глобальном виртуальном мире. 

Уверен, что после обкатки проекта виртуальной страны встанет вопрос религии и идеологии всего виртуального глобального пространства? Думаю, открытый столетие назад Максом Вебером «дух капитализма» -- порождение в первую очередь не религии протестантизма, а религии денег. Ведь сама религия все больше превращается в эдакий интеллектуальный продукт, который имеет и стоимость, и интерес. Например, по данным Национального совета церквей Христа в США, годовые доходы отдельных объединений церквей достигают больше десятка миллиардов долларов. На рынке религиозных услуг здесь уже появилась церковь сатаны и крупные корпорации вкладываются в этот проект на полную катушку, считая проект весьма прибыльным делом. Ну разве это не иррациональность и парадокс?

В виртуальном пространстве человеку будет очень сложно разобраться с реальными ценностями, если даже сегодня христианские ценности подменяются, например, размытыми европейскими или другими ценностями, часто не прошедшими даже проверку историей и жизнью.

Безбожные английские философы, такие как  Френцис Бекон, Томас Гоббс, Джон Локк на первой волне развития капитализма буквально ввинтили в мировое сознание идею, что человек не творение Бога, а эгоистичное животное с определенным набором чувств и инстинктов. Фактически в этом эгоистическом животном уже просматривался идеал «рыночной экономики» - homo economicus (человек экономический). От Жана Кальвина люди услышали революционную идею, что деньги есть признак богоизбранности. К сожалению, массы часто охотнее принимают не то, что истинно (в чем собственно каждому из нас самим трудно разобраться), а то, что соответствует их желаниям и чувствам. Поэтому и продвигалась идея, что только государство с его репрессивным аппаратом фактически призвано стать «земным богом» для порочного человека. Кстати идеи этих английских философов очень близки марксистско-ленинскому учению: такой же агрессивный атеизм, на первый план выдвигается мощное классовое государство, как инструмент подавления и управления человеком и его интеллектом, разве что подходы к вопросам собственности оказались разными, но процессы ползучей глобализации или обобществления по Марксу потихоньку сгребают эти теории в одну упаковку.

Сегодня с развитием глобального виртуального пространства, процесс преодоления рамок государства может стать необратимым, вырвавшись за круг привычных нам всем правил и границ. Интеллектуальный продукт может стать самым востребованным в этом мире товаром, при этом оценить его рынком будет все сложнее и сложнее, государство будет терять возможности контроля над интеллектуальным потенциалом общества, который в силу своей самобытности и постоянного стремления к независимости всегда пытается воспарить над миром! А загнать его в какие-то рамки или упаковать в искусственные теории или религиозные оболочки станет возможным только, если оседлать саму глобализацию, запрячь в эти процессы мировые институты, которые сегодня нарождаются с невероятной скоростью. Понадобятся очередные идеи, новые Лютер, Кальвин, Маркс, способные увлечь пользователей виртуального пространства, навязать им очередной фетиш, если конечно нарождающиеся сноудены и ассанжи не будут все это развенчивать.

И тут на ум приходит вопрос эффективного менеджера Остапа Бендера: «Почем опиум для народа?» Ведь сначала появился Колумб с кораблями, набитыми золотом, и только потом Лютер со своими 95 тезисами против продажи индульгенций, после чего был дан старт капитализму, за счет нещадного грабежа колоний. Даже трудно представить себе, что современное виртуальное пространство может постигнуть участь колоний…