Культура, Прямая речь

Пресс-фото.

Вацлав Нижинский (1889-1950), гениальный танцовщик польско-русского происхождения, был ведущей звездой Дягилевских парижских сезонов, в 1909-1913 годах он перевернул Париж, балетный мир, стал кумиром публики и основоположником модернизма в балете. Дягилев, великий импресарио, его любил, опекал, пылинки с него сдувал - только танцуй и твори. Но Нижинский решил вырваться из-под его власти, женился, попытался создать свою труппу, не справился, а тут еще и мировая война началась, и дочка у него родилась. Полно проблем! В 28 лет он заболел шизофренией, в течение шести с половиной недель писал исступленные, наивно-отчаянные дневники, называл себя “Клоун Бога”, больше никогда не танцевал, погрузился в свой внутренний мир и провел в психиатрических лечебницах всю оставшуюся жизнь.

Авангардный режиссер Роберт Уилсон в детстве страдал психическим расстройством, плохо учился, ничего не усваивал и жил в мире своих фантазий. Всеми силами старался выйти из него, в юности помогал детям с умственными нарушениями, превратил свои странности в инструмент познания реальности, стал поразительным, ярчайшим режиссером, встретил великого Барышникова и использовал его как инструмент для погружения в психику человека, теряющего рассудок и пытающегося найти хоть какую-то опору в себе, в окружающих, в Боге, чтобы набраться сил и вернуться в наш реальный, мучительно- прекрасный мир. Уилсон поставил по дневникам Нижинского моноспектакль “Письмо человеку”.

И на постановке ты оказываешься внутри головы человека, который сходит с ума. Понимаешь: "Вот так оно бывает, и никто не защищен от этого". И когда со сцены повторяется фраза “ Я знаю, что такое война – я воевал с матерью своей жены” хочется и улыбнуться, и сердце сжимается, потому что у каждого из нас есть своя маленькая война. Для нас – она великая. И на ней взаправду умирают – мечты, намерения, талант, цели, черты личности, душа. Уилсон говорил, что “театр - это танец”. И он был прав. Барышников, тот, который сейчас – это не про балет. Это просто Актер. Он телом говорит с нами, его язык всем понятен, потому что попадет сразу в сердце.

Я не хочу разбирать постановку по частям. Я о другом – о своем восприятии увиденного. Смотришь ее и понимаешь – человек в своей жизни всегда одинок. Он тешит себя иллюзиями: “Любовь меня спасет”. А не спасет никого и ни фига никакая любовь. Дягилев любил Нижинского - заботился о нем, избавлял от всех тягот быта, приглашал для его постановок лучших художников и композиторов. Но Нижинский от него ушел – потому что хотел почувствовать, какой же он сам, чего стоит без поддержки Дягилева. Не справился. Ромола, жена, его любила и служила ему, как Богу. Говорила, какой он гениальный, внушала ему, что все у него получится, возила к самым лучшим докторам, И что? Да он даже дневники свои не дописал, потому что она считала, будто бы писанина выбивает его из колеи и вредит ему. Велела мужу все бросить и утащила к очередному доктору в Цюрих. А он ее слушался - “любит же”! Он обращался к Богу. Бог не отозвался. И если без высоких слов – шизофренический распад личности прогрессировал. И Нижинской больше никогда не выходил на сцену и провел десятилетия в лечебнице. Жена продолжала его любить. Ну и что с того для него?

И я вот о чем думаю. Нижинский жил, пока мог творить. Уилсон как взялся за работу и нашел в ней себя, так вернулся в нашу реальность, отлично в ней освоился и прославился на весь мир. И Барышников выходит на сцену, творит и живет на все сто. И ничья любовь не сделает для человека то, что может только он сам: давать выход своим чувствам и мыслям через дело, не ставить себя в зависимость ни от кого, как бы эти кто-то тебя не любили. На них можно опираться, они могут вдохновлять, но они не должны спасать тебя. Просто потому что они - не могут! И изо всех на свете людей выбирать для близости и любви стоит тех, с кем ты развиваешься, кто тебя за шиворот и с песней вперед тащит, а не только в золотую клетку сажает и опекает, с кем только в магазин за едой ходишь и борщ варишь или фуа-гра трескаешь.

И да – у каждого свой путь. Часть его мы проходим с разными людьми. Но начинаем и завершаем его в одиночестве. И это – нормально.