Культура, Прямая речь
Балтийский курс. Новости и аналитика
Среда, 17.04.2024, 20:47
Раймонд Паулс: о музыке, политике, жене и «Фантомасе»
Фото автора |
- Начну с поздравлений в связи с 80-летием. Долгих Вам лет творческой жизни! Ваш отец был стеклодувом. Могло ли так случиться, что и Вы бы пошли по его стопам, а мы так и не узнали прекрасного композитора?
- Спасибо! В жизни все может случиться. Я в своем детстве и не думал, что стану музыкантом, мысли были совсем другие, интерес совсем другой был. У моих родителей был. Так в жизни было… Сначала у меня было желание играть на скрипке. Но мне сказали, что пальцы толстоваты. Так и пошел на фортепиано. Это трудно объяснить… Как русские говорят, само по себе пошло.
- Вам довелось работать со многими прекрасными вокалистами. Не жалеете, что в их числе не было Муслима Магомаева?
- В то время нам добраться до Магомаева было довольно трудно. Магомаев и Бабаджанян и так далее, и так далее… Магомаев был на самой вершине, в известной мере. Я появился намного позже. А он был в зените своей славы. Он был все время уважаемый и очень хороший вокалист, несомненно. Чтобы к нему подобраться, тогда нужны были особенные знакомства.
- Советский Паваротти…
- Ну, да, в известной мере, в известной мере. Он был номер один в то время, безусловно.
- Одним из тех, с кем Вы сотрудничали, был неподражаемый Яаак Йоала. Песня
«Я тебя рисую», где Вы являетесь автором музыки, является одной из любимых. Согласны ли Вы с тем, что Йоала слишком рано ушел со сцены, с чем это было связано?
- Я думаю, там было сложно... Об этом периоде надо вообще говорить отдельно. Происходила смена режима. К сожалению, к нему, как и к Георгу Отсу, и к Вии Артмане, например, отношение было очень странное. Довольно часто на них вываливали обвинения, потому что в советское время им завидовали, хотя эти люди никому ничего плохого не сделали, совсем наоборот. Была такая система, что о них говорили – «А, этот кремлевский соловей!». Особенно в Эстонии это было, что касается Георга Отса.
Как-то неожиданно я его (Яака Йоала – прим. авт.) встретил – я не смог его узнать, что этот тот самый, веселый, умный профессиональный музыкант, который был когда-то…
- Жаль…
Согласны ли Вы с точкой зрения, что сотрудничество с Аллой Пугачевой было самым ярким, удачным в своей карьере и почему оно сошло на нет?
- Что это означает, кончилось? Мы что, поженились на всю жизнь?!.. В этом жанре такого нет. Ну, и это вообще история музыки. Сотрудничая, пишут специальные оперы для солистов, которые у композитора были в друзьях, просто по хорошему поводу. Пугачеву я всегда оценивал очень высоко. Фактически она фаворит по сей день. По сей день, несмотря на то, что годы накладывают отпечаток на любого из нас. Но то, что она делала на сцене, было на очень хорошем уровне для так называемой советской эстрады в то время.
- Помните ли вы, как родилась музыка к песне «Маэстро»?
- Не могу вспомнить, не знаю. Я не обращаю на это внимания. Я не такой, как один-другой из моих коллег рассказывает, что в какой-то момент случилось северное сияние или затмение луны, или землетрясение, или ураган, или дождь.
Вообще она была написана совсем о другом – мелодия на стихи Иманта Зиедониса (латышский народный поэт поколения 60-десятников – прим. авт.) называлась «Только та одна». Получилось очень просто – показал песню Илье Резнику, совсем неожиданно. Он сказал, попробую что-нибудь сделать. И как поэт использовал свою фантазию, и так далее, и так далее. Плюс, насколько я помню, Пугачева заставила Резника 8 раз ее переделывать, текст. Она читала, читала, ругала его, как обычно. В результате, получился так называемый клип, и легкая популярность тогдашняя, благодаря Всесоюзному телевидению.
- И Вас с того момента весь Советский Союз стал называть маэстро.
- То, что это слово используют, тут нет ничего нового. Мне кажется, и по сей день в оркестрах из уважения к дирижеру к нему обращаются «маэстро», не называя по имени. Это форма выражения уважения – ничего нового в этом нет.
- Есть ли какая-то тайна, как написать фантастически прекрасную песню?
- Не знаю, не знаю. Я этого не знаю. Я играю… Я заметил когда-то, играя, что импровизирую… Мне самому нравится импровизировать, и в последние годы довольно много снова на фортепиано, которое я в свое время бросил, по своей глупости. Ведь у меня была хорошая школа, как у пианиста. Я это бросил, занимался ненужными вещами. Но сейчас я опять довольно много играю. И это лето пройдет все за роялем, так как передо мной сентябрьский концерт, к которому мы готовились много лет. Много лет. Надеюсь, что удастся концерт вместе с Марисом Янсонсом (Марис Янсонс – всемирно знаменитый дирижер, уроженец Риги – прим. авт.). Мне надо будет играть «Голубую рапсодию» Гершвина – там есть, что играть. Так что, рояль…
Я абсолютно не соответствую тем стандартам, кто рассказывает о своих произведениях фантазии всякие о каких-то событиях, связанных с ними.
- Вы большой специалист в области джазовой музыки. Каково Ваше отношение к джаз-мугаму и его создателю Вагифу Мустафазаде?
- Откровенно говоря о джазе, это было наше большое увлечение в 50-х - 60-х годах, в основном. На этом все строилось. Не зря мы все тогда учились, копировали, обрабатывали знаменитые мелодии из «Серенады Солнечной долины», из Глена Миллера. «Тихой сапой» к нам попадали пластинки, с «Music USA». Потом, к сожалению, из-за советской идеологии возникло довольно негативное отношение. Потому, я не говорю только про Латвию, но и в России музыканты переместились в другие жанры – появились небольшие ансамбли, различные эстрадные коллективы. И началась «советская попса» и так далее. И джаз все же кое-где был – в подвалах, в клубах, его играли.
К сожалению, я не отдал джазу то, что должен бы. Если бы я пошел по стезе джазового музыканта, то мне надо было глубоким образом делать что-то совсем по-другому. Стать профессионалом, участвовать в фестивалях. Я не участвовал ни в одном фестивале. По джазовой линии я себя никогда не признавал. Это мое хобби. Я это играю для своего удовольствия. Так как я считаю, что джазовая музыка сегодня очень важна, когда у тебя должен быть свой подход, свой стиль, своя манера игры. Только этим можно выделиться.
Джазовую музыку, на мой взгляд, по уровню слушателей можно сравнить с классической музыкой. У нее есть свои фаны, любители, которые с этой музыкой. Но их немного. Я могу быть довольным, что в Латвии ренессанс этого. Концерты довольно хорошо посещаемы, хотя бы потому, что выступают хорошие музыканты, приезжают очень хорошие. В основном, естественно, едут из Америки, из европейских государств, те же американцы, работающие в Европе.
Я говорю, что я сам этому радуюсь. Потому что, когда буду играть с Марисом, (пока ему ничего не говорю), все те сольные партии не будут такими, как у Гершвина – это я гарантирую. Будет только последний такт, когда маэстро сделает так (взмахивает руками – прим. авт.), чтобы зазвучал весь большой оркестр, а все что посредине произведения, я буду играть совсем иначе. Это позволено. Сам Гершвин сделал довольно много популярной джазовой музыки, мюзиклы. Он феноменальный композитор, выдающийся. И сегодня его можно считать классиком американской музыки, хоть он и родился в Одессе.
Вагифа Мустафа-заде знаю. Был в свое время в Баку клуб-квартет. Мы тогда пробовали обрабатывать его музыку для вокальных квартетов. Были очень хорошие музыканты, появлялись отдельные группы
- Кого-то из современных азербайджанских композиторов Вы знаете?
- К сожалению, нам сейчас трудно сказать, что происходит в Литве и в Эстонии. Информации нет. Хотя мы довольно часто играем с эстонскими музыкантами так же, как наши певцы едут в Каунас, Вильнюс, участвуют в шоу. Это все есть. Но особенно серьезно я это не оцениваю.
- Бывали ли Вы с гастролями в Баку, чем они Вам запомнились?
- Очень давно, много лет назад. Ну, это был другой Баку. Азербайджан всегда был интересной республикой. Рядом там Грузия, Армения – все своеобразные, очень музыкально богатые, сегодня уже независимые государства. Всегда был счастлив ездить туда. Единственная проблема была – никогда нельзя было уехать трезвым. Никогда не помнилось, чем все кончилось. Я в то время весело жил… О, боженьки, о боженьки… Коньяк, вино, гостеприимство!..
- В 1999 году Вы баллотировались на пост президента Латвии. Поэтому не могу не спросить о том, довольны ли Вы тем, чего добилась Латвия, став независимой?
- Ну что значит, баллотировался?!.. Факт такой был. Но я никогда не расскажу, почему я там был. Там совсем другой подтекст. Я очень хорошо знал, что я там не буду.
Мой характер такой, что после первого же декрета я был бы освобожден от должности. Это более, чем ясно.
Я попробовал быть министром культуры. Хотя, когда сегодня проанализировал, все то, что тогда начал делать, я понимаю, что это было сделано правильно. Только не в тот момент. В тот момент это было слишком быстро – мы пробовали ввести в театрах конкурсную систему и так далее. А почему мне надо кормить сто человек, если работают 20?! На меня за это тогда набрасывались. Что-то мы сохранили, оперу, тот же театр русской драмы. Был у меня конфликт с театром юного зрителя. Но это пусть останется у каждого из нас на его совести. Я на эту тему особенно говорить не хочу.
Нет, нет – эти должности не для творческих людей. В России многие актеры были министрами культуры, но они долго не выдерживали.
Как мы сегодня действуем?.. Откровенно говоря, я считаю, что мы вместе не сделали того, что нам надо было сделать. Я говорю – вместе, все мы. Я не виню того или иного премьера. Мы могли сделать все по-другому.
Живя в 90-е годы иллюзиями, мы думали, что надо обрушить все, что было, уничтожить. И внезапно оказалось, а что мы будем делать дальше?.. И потом до сих пор стоят эти дома пустые – завод ВЭФ стоит пустой… Что мы производим, что мы делаем?.. Экономика вообще у нас не идет так, как нужно. Ну, хорошо, есть все эти международные организации, но нам нужно жить намного лучше. Намного лучше надо жить! Не хочу больше анализировать. Теперь поздно об этом говорить. Может, придет когда-нибудь человек, который исправит. Но не будет ли это слишком поздно?
- Какой Латвия будет через 20 лет?
- Трудно представить… Нас теперь пугают войнами. Войны не будет. Я твердо в этом убежден. Больше сейчас в этом истерики. Всем надо найти какого-то виноватого. Я думаю, до такого кровопролития не дойдет. У меня такая убежденность.
- Я как раз собирался вас спросить о мифической российско-латвийской войне.
- Нет, нет. Я думаю, этого никогда не будет. Если у нас есть соображение, тогда надо подумать до конца. Естественно, сейчас покричат – один, другой. Один поставит танк, другой – с другой стороны, потом они заржавеют…
- Оглядываясь на свой жизненный путь, скажите, довольны ли Вы им, хотели ли бы Вы себе иной судьбы?
- Скорее всего, что нет. Все шло так, как тому и быть. Есть периоды, которых могло не быть. Но значит, и этому надо было быть. Много плохого было сделано, но было и много хорошего. Как могли, так и жили. Как я говорю – как умею, так и играю. Могу только сказать спасибо своим родителям и тем людям, которые меня поддерживали, также и в мрачные моменты. Они у меня были, я этого не отрицаю.
- Слышали ли вы отклики о премьере вашего мюзикла в Санкт-Петербурге?
- Да. Звонил директор театра – в большом восхищении. Для меня было сюрпризом. Но что они туда вложили – не знаю. Они взяли мои старые записи – постановки 70-х годов. Они сделали веселуху в двух частях – сами так говорят. Сами звонили, со всеми поздравлениями. Я не думаю, что им есть смысл обманывать. Они довольно прилично все делали. Использовали даже песню на стихи Евтушенко «Дай Бог…». Я пока не знаю ничего – кто там играет, какое оформление.
Кстати, в Рижском русском театре получился кассовый спектакль «Привидение из Кентервиля» (музыка Р. Паулса, постановка Игоря Коняева, режиссера петербургского спектакля – прим. авт.) – все билеты проданы. Идет с успехом, актеры дурачатся. Я сам так хотел, мне самому так нравится. Я больше не могу терпеть эти мудрые, философские постановки про всякие меньшинства и так далее. Пусть люди дурачатся, комедия… Когда меня спрашивают, какой у меня любимый фильм, я отвечаю: «Фантомас». После этого меня ни о чем не спрашивают.
- Вопрос о роли вашей жены в вашей жизни.
- Ну, роль… роль… В наше время прожить 50 и более лет вместе… Жена всегда многое значит. Журналисты недовольны только. Когда смотрю на голливудских звезд, которые разводятся, не прожив и года… (смеется).
Вчера смотрел ужасно интересный фильм про гения – про Эйнштейна. Как он вел себя с женщинами – Боже мой!.. Даже те, кто делали фильм не выдерживали: как ученый – гений, но - развратник!
http://haqqin.az/