Инновации, Латвия, Медицина, Рынки и компании, Технологии, Хорошо для дела
Балтийский курс. Новости и аналитика
Четверг, 25.04.2024, 06:30
Латвийский Biosan делает сегодня то, что мировой науке понадобится завтра
версия для печати |
|---|
«Когда Советский Союз начал разваливаться, я задумался, чем дальше заниматься. Потому что я, во-первых, понимал, что столько денег, сколько я получал из Москвы — 5 миллионов на 5 лет на проект клонирования генов бактерий, — я и близко больше не увижу. А во-вторых, я понимал, куда будут двигаться лабораторные исследования и какие инструменты для этого могут понадобиться», — говорит основатель и руководитель Biosan, доктор биологии Василий Банковский.
Спустя четверть века некоторые плоды этих размышлений выставлены в большой переговорной комнате — миниатюрные аппараты для медицинских, микробиологических, биотехнологических лабораторий. Шейкеры для перемешивания содержимого крохотных пробирок с ДНК-пробами. Небольшой биореактор для выращивания клеток. Шкаф для подготовки проб при заданной температуре. Центрифуга. Фотоанализатор.
«Если сравнивать ДНК с текстом, то до сих пор человечество только училось его читать. «Редакционная правка» генома уже начинается. Наша задача — дать ученым и медицинским работникам инструменты, чтобы они могли манипулировать с информационными молекулами ДНК, РНК, чтобы быстрее и точнее находить признаки заболеваний. А со временем — и устранять их», — описывает Василий миссию компании.
Он демонстрирует бокс для стерильных работ — небольшое закрытое пространство (с ультрафиолетовой лампой для обеззараживания, системой фильтрации и рециркуляции воздуха), в котором можно разместить набор пипеток, пробирки и пару небольших приборов для работы с ними.
«Тоже мое изобретение, — говорит Банковский (а всего за ним числится более полутора десятка патентов). — Тут я, можно сказать, ухватил индивидуалистическую жилку ученых. Вот он не хочет пользоваться общими приборами — особенно когда работает с биологически опасным материалом, — он хочет иметь свои приборы и свой уголок, где может это все разместить и безопасно и изолированно работать. И этот бокс — его мечта — и как раз для того и придуман».
И на складе — стеллажи ждущих упаковки приборов. Рядом — сложенные друг на друга готовые к отправке коробки: эти уедут в Западную Европу, эти — в Азию, эти — в Южную Америку: оборудование латвийской компании (всего около 70 моделей) используется в 80 странах и география продолжает расширяться. В Латвии же едва ли найдется серьезная лаборатория, где нет хотя бы одного устройства от Biosan.
«Мы тут хотим сделать что-то вроде музея своих разработок; обращались к нескольким местным организациям: отдайте нам вот эту нашу старую мешалку, а мы вам взамен дадим более новую модель — делает все то же самое, только лучше. Не, говорят, не надо — эта отлично работает. И не отдают!».
«Мы стали первыми в мире»
«Вы обратили внимание, что все приборы — небольшие? Когда мы начали их делать, в мире ничего подобного не было. Так что мы стали первыми, кто предложил такие компактные индивидуальные, способные работать даже от батарейки инструменты для лабораторий. Это была своего рода революция, к которой другие производители подключились намного позже. Но до сих пор мы остаемся единственными, кто в этом формате делает целые линейки для всего цикла работ с биологическим материалом — от подготовки проб до обработки и до анализа результатов», — отмечает Василий.
А появились они (как и само предприятие), потому что до начала 1990-х основатель Biosan, по его собственному выражению, стоял «по ту сторону прилавка» и видел две проблемы, с которыми сталкивались ученые — не только в СССР, а по всему миру.
Первая — отсутствие индивидуальных приборов. У лабораторий, институтов было некоторое количество центрифуг, термостатов и другого оборудования для подготовки и обработки проб и анализа результатов, и их всегда не хватало. Ученый не мог в любой момент приступить к эксперименту — ему приходилось становиться в очередь для работы на соответствующем приборе. Это означало, во-первых, задержки, а во-вторых, неприятную неопределенность. Кто знает, насколько тщательно простерилизовал прибор предшественник и не осталось ли там чего, что может загрязнить пробу или даже заразить человека? «Мы же работали в том числе и с опасными болезнями — СПИДом, гепатитом, туберкулезом», — поясняет Банковский.
Вторая проблема была, возможно, более фундаментальной. К началу 1990-х ученые уже научились проводить научные эксперименты, ставить диагнозы на сверхмалых объемах крови, слюны и другого биологического материала, но техника к такому еще не была готова. То есть наука уже перешла от миллилитров к микролитрам, а оборудование еще оставалось на том, прежнем уровне. Поэтому многие действия лаборанты были вынуждены выполнять вручную — стучали пальцами по пробирочкам, встряхивали их.
«От этих встряхиваний целыми днями у людей просто начинали болеть руки. А поскольку инженерная жилка во мне всегда присутствовала, я, глядя на это, придумал небольшой такой аппарат для перемешивания проб», — вспоминает ученый-предприниматель.
За этой идеей (а до нее у Василия Банковского было уже несколько десятков рацпредложений — в советское время за рацпредложения платили существенно больше, чем за изобретения) последовали другие. К моменту отделения Латвии от СССР у ученого уже было понимание, как должна выглядеть целая линейка приборов, которая решала бы многие проблемы, связанные с уменьшением анализируемого образца в тысячи раз.
Как поясняет ученый, сама физика при столь малых объемах другая: «Вы можете спокойно перелить десять миллилитров из стакана в стакан, а микролитры… Вот комар за укус выпивает у вас 30 микролитров крови. Такую капельку можно повесить на вертикальную стенку пробирки, и она будет там висеть, потому что она очень легкая и воздействующая на нее сила сцепления будет сильнее гравитации. Поэтому надо было найти принципиально новые инженерные решения, чтобы с такими объемами можно было работать — и, что крайне важно, — получать при этом точно такие же результаты, что и на прежнем, крупноформатном оборудовании. А я хорошо представлял, какие решения сработают».
Ящерица среди динозавров
 |
|---|
Воплотиться этому представлению на первых порах помогло совсем еще молодое латвийское государство и руководство РЭМЗ (Рижского электромеханического завода) и ВЭФ. Министерство образования выделило компании небольшой полу-кредит — полугрант, который был потрачен преимущественно на разработку первых прототипов и промышленных образцов шейкеров и термостатов на приходивших в упадок заводах. Ведь у только-только зарегистрированной фирмы не было никаких производственных мощностей — только идеи, энтузиазм и, как потом оказалось, умение продавать.
«То было время романтиков. Потом уже с появлением новых структур возник новый класс чиновников, но в начале 1990-х в Министерство образования на руководящие должности пришли настоящие ученые. Они искренне хотели развивать свою отрасль, понимали науку, знали меня (все-таки у меня была хорошая репутация в научной среде) и понимали, что я хочу делать — мы говорили на одном языке. И руководство РЭМЗ и ВЭФ, к которым мы обращались за помощью, тоже понимали, что за этим будущее. Без всех этих людей, которые поддержали нас на раннем этапе, я ничего бы не смог сделать», — признает основатель Biosan.
Помощь подоспела и от Латвийского технологического центра — организации, которая в 1990-х предоставляла услуги инкубатора, обеспечивая оргтехникой и вместе с Латвийско-германской торговой палатой организовывала поездки местных коммерсантов на выставки в Германию. Собственно, с первой такой выставки и началась история Biosan как экспортера. Молодой компании оплатили место для экспозиции и отправили в Ганновер, выдав тумбочку, чтобы было где расставить приборы.
«Стою я там, пиджачишко у меня потертый — еще со времен свадьбы, а ко мне подходят разные немцы, смотрят на наши маленькие приборчики (мы пять разных привезли и разместили на этой тумбочке): зачем ты такое делаешь? Кому это нужно?
И вот придавит какой-нибудь инженер ротор мешалки своим инженерным пальцем: видишь, ничего он перемешать не может под нагрузкой. А я даже в споры не вступаю, потому что понимаю: концепция работы со столь малыми пробами — новая, для всех непривычная. И так все надо мной ухмылялись, а я только лаймовские конфеты раздавал (они в тумбочке лежали — видимо, остались после чьей-то предыдущей выставки). Но вот один подошел и говорит: «Наконец-то я нашел то, о чем мечтал!» — рассказывает Банковский.
Восторженный посетитель оказался владельцем Boeckel + Co (сейчас работает под маркой Boeco Germany) — семейного предприятия, поставщика лабораторной посуды и оборудования из Гамбурга. Вскоре после этой встречи Biosan получил первый экспортный заказ, его приборы (под маркой Boeckel) попали в каталоги дистрибьютора.
Тем временем команды Biosan продолжали ездить на выставки, и приборы латвийской компании стали привлекать все больше внимания, находить новых дилеров. Сначала в Германии, потом в других странах Западной Европы, в России, в СНГ. Слухи о необычном производителе из Латвии дошли и до Азии: к рижанам стали обращаться клиенты из Японии, Таиланда, Южной Кореи и Австралии.
«Потому что инструменты очень удобные и действительно инновационные. Все еще на «динозаврах» работали, а тут появились «ящерки». А для ученых, привыкших стоять в очереди к центрифуге или какому другому оборудованию, наши мини-шейкеры, мини-термостаты, мини-вортексы, мини-фотометры которые можно выстроить компактно в ряд прямо на твоем персональном лабораторном столе, были как личный автомобиль после долгих лет езды в переполненном автобусе.Не надо больше бегать из центрифужной комнаты в термостатную, а потом в спектрофотометрическую — все под рукой», — объясняет создатель инновационного бизнеса.
Ставка на инновации
 |
|---|
В 2005-м, спустя десять лет после судьбоносной поездки в Германию, Biosan получил дополнительное признание в виде инвестора — 50% его долей приобрел британский производитель оборудования для химических лабораторий Grant Instruments, который принес деньги, западную культуру отчетности и корпоративного управления, репутацию, контакты и помог выйти и закрепиться на британском же рынке и в США. «Когда наши компании «женились», они, конечно, были намного больше нас. А сейчас мы по размеру примерно, как они», — замечает Светлана Банковская, супруга Василия и совладелец Biosan.
С тех пор бизнес латвийской компании действительно вырос в разы, в 2017-м вплотную приблизившись к 8 млн. евро; каталог продукции разросся до более чем полусотни моделей; штат — до 120 человек (если считать с 1992 года, число работников увеличилось в 40 раз), так что в офисе возле Института микробиологии все не помещаются — приходится снимать еще одну площадку для сборки ламинарных шкафов напротив торгового центра Alfa. При этом, как признает Светлана, Biosan по меркам отрасли остается небольшим бизнесом.
«Поскольку у нас своего полного цикла производства нет, а есть только разработка и сборка (детали заказываем по всему миру), приходится мириться с определенными ограничениями — мы не можем сделать, скажем, мешалку, которая выдерживает 500 градусов. Точнее, можем, но это не выгодно: магнитные мешалки с подогревом делают многие. Нам выгодно делать что-то, где есть инновация. Скажем, не просто шейкер, а такой, который движется сразу в нескольких плоскостях», — поясняет она.
А Василий добавляет, что продукты, у которых нет аналогов в мире, составляют треть каталога Biosan. Поэтому некоторые крупные компании в Азии, Европе, США заказывают в Латвии производство биосановских приборов под собственными брендами. Что, впрочем, не мешает рижанам продвигать свою торговую марку — благо в мире колб и пробирок ее уже не надо особо представлять, все и так знают.
По словам совладельцев, выживать в отрасли, где, с одной стороны, конкуренцию составляют большие немецкие, американские, японские компании с большими деньгами, а с другой — быстро копирующие все китайцы, помогает регулярный апгрейд существующих продуктов (скажем, внедрение модулей для беспроводной передачи данных с приборов) и разработка новых.
Нет риска, нет ошибок
Один такой Василий показал, попросив не фотографировать: продукт только готовится к запуску и в теории может стать «бомбой» в своей отрасли. Если коротко, речь идет о закрытом роботизированном боксе для работы с ДНК, где шейкеры, термостаты и другое оборудование управляются единым программным обеспечением, а перемещение пробирок между ними осуществляет подключенный к тому же софту автоматический манипулятор. По сути лаборанту надо только поставить внутрь планшет с содержащими материал пробирками, а дальше — отойди, я все сделаю сам.
Как поясняет изобретатель, для лабораторий появление такого сложного устройства может быть большим прорывом, потому что устраняет человеческий фактор на этапе обработки проб (следовательно, и вероятность связанных с ним ошибок) и существенно снижает риски для самих лаборантов, поскольку в пробирках может находиться смертельно опасный биологический материал, и чем меньше с ними соприкасаешься, тем лучше.
В ближайшее время роботизированные боксы отправят для тестов (без них невозможна сертификация) в Новосибирск и Москву, а уже в следующем году Biosan начнет предлагать свой новый продукт западным лабораториям. И параллельно — делать аналогичный робобокс для иммунологии. По словам Банковского, роботизация лабораторных процессов не заменит лаборантов: им все равно придется следить за ходом анализов, но за счет этой разработки одновременно можно запускать больше параллельных процессов, и та же диагностика будет выполняться быстрее, точнее, безопаснее и дешевле.
«Мы — научно-производственная компания и в развитии науки (медицины, микробиологии, генетики) участвуем самым непосредственным образом. Мы предугадываем, какие инструменты понадобятся ученым завтра, потому что говорим с ними на одном языке, и делаем для них эти инструменты. И до сих пор в 97 случаях из 100 попадали в яблочко. Потому-то многие и хотят нас купить – предложения получаем все время», — заключает Василий Банковский.
«Балтийский курс/The Baltic Course» продан и продолжит работать!
