Балтия – СНГ, ЕС – Балтия, ЕС – СНГ , Форум

Когда два года назад этой программе был дан старт, многие эксперты рассматривали ее как масштабный геополитический проект изоляции России и постсоветских стран Центральной Азии от Европы. В рамках программы объединялись страны так называемого Балтийско-Черноморского пояса (кроме, естественно, республик Балтии) и государства Южного Кавказа (Грузия, Армения, Азербайджан).

Польша, инициировавшая и активно лоббировавшая этот проект, брала на себя роль куратора бывших советских республик и, одновременно, адвоката в их отношениях с Евросоюзом.

Однако время идет, а существенных результатов в реализации этого амбициозного проекта нет. Дальше громких деклараций и весьма скромных экономических начинаний дело не идёт. А, собственно, почему оно должно было идти?

С самого начала ВП, наряду с нацеленностью на раскол постсоветского пространства, включало и другое содержание: дело в том, что перед Украиной, Беларусью, Молдовой и странами Южного Кавказа фактически ставился шлагбаум на пути в Евросоюз. Сама идея выстраивать с этими постсоветскими государствами какие-то особые отношения уже означала, что в ЕС их в обозримой перспективе пускать не собираются!

Разумеется, объективные потенциалы и субъективные стремления этих государств к интеграции в Европу весьма различны. Украинские и молдавские политики мечтают видеть свои страны в Евросоюзе. Белорусам туда тоже очень хочется, но мешают известные «грехи против демократии». А на Южном Кавказе с горечью понимают, что они чисто географически не подходят для вступления в ЕС.

При этом ключевая страна всего этого макрорегиона для ВП — Украина. Её суммарный демографический и экономический потенциал превосходит таковой всех остальных пяти стран ВП. При этом украинские политики считают себя буквально в шаге от принятия в НАТО, и в двух шагах — от принятия в ЕС. Тут им внезапно дали понять, что, несмотря на все их ссоры с Россией, в «европейский рай» их даже на порог не пустят.

Можно сказать, что именно разочарование большинства украинцев в перспективах евроинтеграции сыграло немалую роль в исходе только что завершившихся президентских выборов на Украине. Зачем, спрашивается, стучаться туда, где тебя и видеть не хотят?

Собственно, программа ВП демонстрирует кризис как европейской ориентации постсоветского пространства (господствовавшей здесь с момента распада СССР), так и стиля общения ЕС с партнёрами за его пределами.

Европейские политики попытались выстроить иерархию: на первом месте — избранные, то есть государства ЕС, на втором — сателлиты, которые должны быть благодарны уже за то, что Европа снизошла до особых отношений с ними и отделила их от «азиатских» республик бывшего СССР (включая Россию). Но вот почему-то не поняли эти бывшие советские страны оказанного им благодеяния. Они хотят в Евросоюз и не понимают, почему им туда нельзя и зачем нужны какие-то «особые отношения».

В рамках ВП шести республикам бывшего СССР было предложено снизить градус своих отношений с Россией и странами Центральной Азии. Но зачем конкретно — этого им никто внятно так до сих пор и не объяснил. При естественной ориентации большинства государств постсоветского пространства на взаимную экономическую интеграцию актуальным стал вопрос платы за отказ от сложившихся связей. ЕС предложил недостаточную плату — всего лишь формат «особых отношений». Пойдя на риск углубления отношений с ЕС именно в таком формате, страны ВП рискуют остаться ни с чем. Отчалив от одного берега, они так и не причалят к другому.

Такая опасность особенно реальна теперь, в свете набирающих силу процессов взаимной интеграции ключевых государств постсоветского пространства — России и Казахстана.

1 января 2010 года начал работать Таможенный Союз, в который, кроме двух названных государств, вошла и Беларусь. Восточный вектор интеграции в политике этого государства возобладал над западным. Кроме того, неизвестно, какую позицию в отношении Таможенного Союза и Евразийского экономического сообщества займёт теперь Украина, которую туда давно и активно привлекают.

Значимую роль в кризисе ВП сыграла «самая личность» куратора или адвоката — политического класса Польши. Не будет сильным преувеличением утверждать, что для Польши инициирование ВП послужило способом удовлетворения ещё не до конца забытых имперских амбиций, своего рода исторической ностальгии по «великой цивилизаторской миссии» на Востоке, которую осуществляла когда-то Речь Посполитая.

Разумеется, главным объектом приложения «культуртрегерских» усилий Польши стала, как всегда, Украина. В наши дни Польша взяла на себя роль внешнего гаранта демократических преобразований на Украине, что особенно наглядно проявилось в ходе «оранжевой революции» в конце 2004 года.

Но отношения куратора с курируемым всегда заведомо неравноправные. Отсюда — формат особого партнёрства, а не подготовки к полноправному членству. Можно сказать, что в планы Польши вовсе не входило создание условий для принятия Украины и других государств в ЕС.

Да и, собственно, зачем Польше Украина в ЕС? Украина больше Польши по численности населения (хотя почти вдвое уступает ей по объёму ВВП), следовательно, её голос в Евросоюзе будет звучать не менее весомо, чем голос Польши.

Европейские политики, решив удовлетворить региональные амбиции Польши, не задумались над тем, что сулит в перспективе всему Евросоюзу такая приватная инициатива одного из его членов. Ведь очевидно, что европейская ориентация теряет свою привлекательность именно для тех стран, которые, благодаря ВП, она должна была бы, как кажется, привлечь ещё больше.

В конечном итоге, такая политика Польши на постсоветском пространстве оборачивается против самой Польши. Наконец, и в Варшаве не смогли этого не признать. Ещё до нынешних выборов польские власти отвернулись от своих «оранжевых» партнёров в Киеве. После того, как бывший президент Виктор Ющенко наградил посмертно званием Героя Украины лидера украинских националистов в годы Второй мировой войны Степана Бандеру, виновного в массовых убийствах поляков, это вызвало бурю возмущения в Польше. Сам президент Лех Качиньский был вынужден выступить с осуждением. Это стало окончательным признанием банкротства попыток установить некий «демократический протекторат» Варшавы над Киевом.

Тупик, в который зашло «Восточное партнёрство», есть тупик самого курса на создание единой Европы «от Бреста (Франция) до Бреста (Белоруссия)», то есть в узких пределах, без России как крупнейшей страны Европы. Понятно, что Польше невыгодно дальнейшее расширение ЕС на Восток. Ведь сейчас эта страна — важный форпост ЕС, его восточный так сказать фронтир. А с раздвижением границ ЕС на восток Польша неизбежно теряет это стратегическое значение. Политический класс Польши, разумеется, этого очень не хочет. Но будет ли Европа и дальше идти на поводу амбиций одного из своих членов, причём не самого крупного?

Все более очевидно, что Европа «от Дублина (Ирландия) до Владивостока (Россия)», о которой писал известный французский геополитик Жан-Франсуа Тириар — это не отвлечённая метафизическая конструкция, а геополитическая и геоэкономическая реальность.

Россия в международной политике всегда участвовала в коалициях европейских держав как полноправный партнер. На протяжении последних трех столетий она всегда подчёркивала свою приверженность европейским политическим ценностям. Может ли ЕС на нынешнем этапе истории игнорировать Россию, строя свою восточную политику? Вряд ли. В любом случае, противопоставление России Европе является искусственным и контрпродуктивным.

Но речь не только о России. По сути, ту же геополитическую позицию занимает и Казахстан. Его транспортные потоки включены в трансконтинентальные артерии, пересекающие Евразию с Запада на Восток. Экономически и политически Казахстан больше тяготеет к Северу, чем к Югу. Более того, сейчас он председательствует в ОБСЕ. Никакое «Восточное партнёрство» без него также не может быть полноценным.

Поймут ли в Брюсселе, что не в интересах Евросоюза противопоставлять себя другой стороне Европы? Ведь очевидно, что благополучие стран, лежащих между этими сторонами, напрямую зависит не от разрыва их веками складывавшихся связей с соседями на Востоке, а от того, насколько успешным будет взаимодействие сторон в формате всей Большой Европы.